Бросить бизнес, квартиру в столице, чтобы уехать в деревню и начать все с чистого листа? Вероятно, многие скажут, что это блажь несусветная. Но Татьяна и Дмитрий Щеголевы это сделали — уехали из большого города, купили хороший дом на берегу Ислочи, принимают гостей и устраивают им заплывы на байдарках. И самое важное — они абсолютно счастливы здесь. Источник: https://realty.tut.by
Минск — Белокорец
Деревня Белокорец в Налибокской пуще расположилась на двух берегах Ислочи. Люди здесь жили и при царях, и при вождях, поляках, немцах и генсеках. После войны она даже стала центром колхоза, здесь появились библиотека, школа, магазин, сельсовет и лесничество. Но жизнь пошла по стандартному в бывшем Союзе пути: мир колхоза молодежь не привлекал, а красота местных окрестностей — слишком слабый стимул остаться. Теперь в деревне живут одни пенсионеры, всего человек 30.
Минчане Дмитрий и Татьяна живут в Белокорце уже шесть лет. И зимой, и летом. Это единственная семья в деревне, у кого есть малолетний ребенок.
— Это небольшая фирма, в которой ты за все сам отвечаешь — доставку товаров, оформление накладных, — рассказывает он. — Такой китайский цирк: сам танцую, сам пою, сам билеты продаю. В итоге мне все это надоело и я решил сменить род деятельности.
— Налибокская пуща изначально не рассматривалась, — говорит Татьяна. — Нам нравилось Логойское направление — там под Силичами дача родителей. Но решили посмотреть эти места, по гродненской трассе. И в тот же день появилось объявление о продаже дома в Белокорце. Приехали, посмотрели и поняли — наше!
Этот дом был жилым, в хорошем состоянии. Минчан порадовал и тот факт, что в нем никто не умирал.
— Первый хозяин продал дом и уехал к дочери, — рассказывает Татьяна. — Второго владельца звали Иван Иванович, он из чернобыльских переселенцев. Он уже был преклонного возраста, одному трудно было жить в доме, а дети — в Верхнедвинске. Им было тяжело ездить сюда. Поэтому дом решили продать, а отца забрать к себе. Дедушка тогда посмотрел на нас и сказал: «Толькі гэтаму хлопцу з дзіцём прадавайце». Он переживал, конечно, здесь жизнь его прошла, дети здесь выросли. Но все же не жалел о продаже дома. Сказал своим родным: «Передайте Диме, что я рад, что в доме будут жить хорошие люди». Он нам еще мотоцикл с коляской оставил, на ходу. А через месяц он умер.
Агроусадьба
— Что стало сразу понятно — или ты платишь деньги строителю, или сам становишься им, — рассказывает Татьяна. — Мы выбрали второй вариант, при этом Дима никогда не занимался строительством. Переделать все это под жилье было непросто, но у Димы получилось, и за два года запустили этот домик. Теперь там принимаем гостей.
Деревянный пол там, где хранилось сено, оставили. А где его не было — постелили новый. Под крышей появилось место для ночевки 12 человек. Раньше сарай был покрыт деревянной дранкой, которую специально сохранили. Правда, увидеть ее можно только изнутри — сверху положили шифер. В перспективе крышу планируется переделать, утеплить, вставить мансардные окна.
В жилой комнате отшлифовали бревна, сделали бетонную стяжку, теплые полы и установили камин. А помещение рядом переделали в баню с санузлом и душевой.
На участке есть еще и старый сарайчик над погребом. На его месте владельцы усадьбы мечтают сделать корчму, чтобы там можно было готовить еду для гостей.
Греби!
— Когда ушел с фирмы, у меня на руках оказалась сумма денег, которую нужно было вложить в новое дело, иначе бы ее просто проели, — говорит Дмитрий. — Мы с Таней увлекаемся байдарками. Обычно брали их в прокат, и тут я понял, что хватит кому-то платить, давай сами займемся прокатом и будем на этом зарабатывать. Тем более, что река под боком.
— Семь часов — это 28−30 километров по воде, — говорит Дмитрий. — Правда, если люди не умеют грести, то трехчасовой маршрут растягивается на все семь часов. По договоренности можем и покормить туристов на воде — Таня готовит шурпу, соляночку, мясную нарезку, выпечку. И, конечно же, горячий чай из большого самовара на дровах. Подвозим перекус к условленному месту.
Перспективное место
— К нам многие приезжают именно поесть, — говорит Татьяна. — Поначалу пыталась готовить все, что закажут, но это очень трудно. Например, приезжает компания и заказывают каждый свое — голубцы, драники, котлеты, супы, салаты. Попробуй все это одновременно приготовить. Теперь у нас есть блюдо дня. Сегодня, например, холодник с печеной картошкой, сырники со сметанным соусом, яблочный штрудель и компот.
— Им уже по 80 лет, он — австралиец, она — литовка, по-русски разговаривает, — рассказывает Дмитрий. — Они всю жизнь работали и накопили достаточно, чтобы полгода по миру путешествовать. Забронировали наш домик на «Букинге». Приехали и как увидели, что жить им в бывшем сарае предлагают, то так расстроились! Говорят, мол, привыкли, чтобы был зал, спальня, больший комфорт. Но у нас в объявлении все честно было написано. В общем, отвезли их в соседнюю усадьбу, в «Налибокские васильки». Там дом побольше, владельцы тоже пожилые люди, и они нашли общий язык.
Погружение в деревню
— Когда мы сюда переехали, Лешке было только полгода, — говорит Татьяна. — У него был очень чуткий сон. Когда катаешь в коляске — спит. Как только остановился — просыпается. Как будто в нем датчик движения встроен. И так по три часа возила его по окрестностям. Вот так идешь мимо дома, а люди выходят, знакомятся, интересуются, кто мы, откуда. И каждый раз чем-то угощают — то салом, то яблоками, ягодами, свежесваренным малиновым вареньем. Теперь я на прогулки всегда беру полные карманы конфет — чтобы «отстреливаться».
Хозяйка усадьбы говорит, что жизнь здесь протекает интересней, чем в городе — тут каждый день какое-то событие.
— По вечерам можно в гости к Юле и Леше съездить, посмотреть что-нибудь на большом экране. В такие дни вся деревня собирается, бабульки подтягиваются, рядом дети в футбол носятся. А еще нам нравится на рынок ездить.
В Воложине каждую неделю в четверг и воскресенье — рыночные дни. Традицию проводить базар два раза в неделю ввел еще граф Тышкевич (правда, ранее это были немного другие дни — вторник и воскресенье). Это было сделано для того, чтобы город развивался и становился столицей торговли.
— Про это я еще в армии узнал — со мной служили ребята из этих мест, — рассказывает Дмитрий. — Так вот они рассказывали, как здесь было заведено. Самогонный аппарат находился в лесу, он был общий для всей деревни. Был и график — кто и когда там работает. Люди на несколько дней уходили в лес, гнали по 100−200 литров. Вне очереди пропускали семьи, у кого похороны, проводы в армию. Местные говорят, что на окраине Белокорца было целых два самогонных аппарата. Один деревенский, второй — воложинской милиции. Но этот «завод» обнаружили и разобрали. Теперь самогонный аппарат есть только в «Налибокских васильках» и то в качестве музейного экспоната.
Уже не уедут
— Я люблю свою квартиру, но это все равно четыре стены и потолок, — говорит Татьяна. — Выйти во двор с ребенком и собаками — это целая спецоперация. Тут — дверь открыл и все на свободе — собаки себе, ребенок себе — босой, мурзатый, счастливый. Современных детей нужно обязательно привозить в деревню, на природу, показывать им, что есть другой отдых и другая жизнь.
Татьяна говорит, что сегодня, когда все больше людей работают на «удаленке» и ездить в Минск на работу не нужно, многим идея перебраться в деревню нравится.
Станислав Журавлевич. Фото: Дарья Бурякина.
