Деревянные церкви Русского Севера простояли века, но наше время грозит стать для них рубежом. Горькие вести о гибели бесценных храмов приходят, увы, регулярно, по пути обрастая подробностями, от которых и того горше: тот спалили, этот рухнул, еще один угробили по ходу восстановления… Чтобы поговорить с теми, кто пришел спасать церкви, и понять, возможно ли это в принципе, наш корреспондент проехал две тысячи километров по архангельской и вологодской глуши. Вот его записи.  Источник: https://www.kommersant.ru

 

«Поднимать то, что сами разрушили»

Николай Самылин на фоне церкви Илии Пророка (построена между 1692 и 1702 годами) в селе Саминский Погост

Николай Самылин на фоне церкви Илии Пророка (построена между 1692 и 1702 годами) в селе Саминский Погост.

Николай Самылин, 61 год, монтажник, ныне — смотритель церкви Ильи Пророка, XVII века постройки, в селе Саминский Погост (Вытегорский район Вологодской области).

Что сюда привело?

— Корни мои отсюда, с реки Самина, ниже по течению километров семь. Где только не жил: отец работал в командировках в разных уголках Союза. Потом и я скитался: монтажником строил ГЭС в Дагестане, на Урале, на Днепре и на Днестре на Украине. Но в 49 лет притянули родные места, начал здесь жизнь с нуля, женился, у нас двое детей.

 

 

Почему надо спасать храм и по силам ли это?

— Здешней церкви Ильи Пророка три века, еще в 1979-м у нее была колокольня. Но одна старуха написала в сельсовет заявление, что, мол, боится — рухнет церковь на ее избу. А безбожной власти только того и надо было — два трактора да четыре мужика колокольню ту завалили. Все потом погибли не своей смертью, а бабку ту так согнуло, что еле ходила с клюкой… Сейчас у церкви крыша вся прохудилась, но у нас уже который год сухо — видно, пока крышу не справим, не будет дождей. Ко мне даже делегация из села была: давай чинить крышу, а то не родится картошка. А я им говорю: нельзя тут и гвоздя без спросу забить, это памятник федерального значения.

 

Еще шагах в 20 стояла Тихвинская церковь: до 2013-го еще стены держались. Но рухнула: все, что удалось волонтерам, это от груды бревен отделить главки. Эти ребята у меня в доме останавливались, человек по 10–12. Они много трудились, ребята, но молодые, с краном как работать не знали. Ну я троса наводил, стропил, так и разобрали гору обломков. А то, что еще сохранилось, общими усилиями восстанавливать надо: Церковь приберет в алтаре, освятит, но у государства возможностей больше — тут ведь нужны архитекторы, реставраторы. А уж мы здесь поможем: всем миром надо поднимать, что сами разрушали.


«Часовню спасли благодаря волонтерам»

Александр Келарев играет на гуслях с дочерью Катериной возле их дома в селе Пежма

Александр Келарев с дочерью Катериной  возле их дома в селе Пежма.

Александр Келарев, 65 лет, фольклорист, создал Центр русской культуры в селе Пежма (Вельский район Архангельской области). Жена Татьяна, учительница. У них четверо детей.

 

 

Что привело?

— Я родился километрах в 20 от дома, где мы живем. Но деревня наша теперь нежилая, да и часовня в ней тоже разрушилась. А здесь, в Пежме, мы создали Центр традиционной культуры, воссоздаем русскую песню, танцы, игру на старинных инструментах. Занимаюсь крестьянским трудом. Детей моих принимают за внуков: мне ведь 65, а им — от 6 до 13 лет.

 

 

Почему надо спасать и по силам ли это?


«Последняя кража — 45 икон»

Настоятель Александро-Ошевенского мужского монастыря игумен Феодосий (Курицын) в церкви Богоявления Господня (построена в 1787 году), у расхищенного иконостаса

Настоятель Александро-Ошевенского мужского монастыря игумен Феодосий (Курицын) в церкви Богоявления Господня (построена в 1787 году), у расхищенного иконостаса

Игумен Феодосий (Курицын), 52 года, наместник Свято-Успенского Александро-Ошевенского мужского монастыря (Архангельская область, Каргопольский район, деревня Погост). Родился в Архангельске.

 

 

Что привело?

— В приходах на Каргополье я служу 16 лет и знаю: деревянные храмы и часовни по области исчисляются сотнями. Но дерево — материал живой, ему уход нужен. А ухода нет, поэтому большинство храмов в критическом состоянии. Во многие и заходить нельзя, могут обрушиться, вот мы и служим молебны рядом с храмами. Многие расспрашивают про чудеса в этих святых местах. А я так скажу: да вот то, что сохранился храм, уже чудо! Парадокс в том, что где церкви использовались при Советах под какие-то нужды, там они сохранились, потому что крыши хоть ремонтировали. А вот потом наступило безвременье, и они стали вовсе никому не нужны.

 

 

Почему надо спасать и по силам ли это?


 

 

 

«Первое дело: зафиксировать столбы и балки»

Александр и Александра Матюхины возле реконструируемой артелью часовни, перенесенной для работ из села Забивкина

Александр и Александра Матюхины возле реконструируемой артелью часовни, перенесенной для работ из села Забивкина.

Александр Матюхин, 35 лет, архитектор-реставратор из подмосковного Королева, переехал в село Архангело (Каргопольский район Архангельской области) с семьей в 2011-м, после того, как был там с экспедицией по обмеру аварийных храмов. Двое из четверых детей родились здесь. Создал плотницкую артель «Архангело», реставрирующую памятники деревянного зодчества.

Ad 3
Advertisements

 

 

Что привело?

— Сейчас у туристов, да и у волонтеров популярно говорить: не езжу два раза я в одно место, не интересно. А я как увидел это место, так сразу задумал остаться и возродить жизнь. К счастью, супруге Вале идея жить в деревне оказалась близка. А вообще это связано — и деревня жить не будет, если в ней нет настоящих семей.

 

 

Почему надо спасать и по силам ли это?

— Каргополье, где мы находимся, всегда торговало зерном. А сейчас людям объяснили, что это невыгодно. И вообще, что работать невыгодно. Но вы только посмотрите, какие грандиозные храмы они здесь строили! И как сами скромно жили при этом — избы топили по-черному, дым стоял в них. Это все потому, что лучшее было для храма, а сейчас — наоборот. Памятники разрушаются, а местные не понимают, что с этим делать. Тут самое важное — не упустить момент, когда они готовы включиться.

 


 

 

«Если этот храм рухнет, его лишится весь мир»

Надежда Соколова и Александр Сапрыкин с сыном Юрой в доме у местного жителя в селе Бережная Дуброва

Надежда Соколова и Александр Сапрыкин с сыном Юрой в доме у местного жителя в селе Бережная Дуброва.

Александр Сапрыкин, 36 лет, инженер-электрик из Белгородской области. Жена Надежда, 31 год, искусствовед из Москвы, дочь реставратора Дмитрия Соколова, одного из первых добровольцев, работавших с храмами на Севере еще в 1980-е. В 2018-м они купили старинную избу в деревне рядом с Архангело. Растят годовалого сына Юру, Саша работает в артели Матюхина.

 

 

Что привело?

— Однажды понял, что могу лично участвовать в общественном, историческом деле. А может, все дело и в генах: оба деда мои были плотниками.

 

 

Почему надо спасать и по силам ли это?

— Сейчас мы провели разведку над алтарем церкви Рождества Пресвятой Богородицы в селе Бережная Дуброва. Эта часть называется бочка, будто перевернутый киль корабля. Все срублено из бревен, но состояние ужасное. Когда гниет один угол, храм начинает падать. Если сейчас ничего не сделать, уже в ближайшую зиму все это может свалиться прямо в алтарь.


 

 

«Хочу, чтобы все было по-настоящему»

Никита Корольков возле Церкви Рождества Пресвятой Богородицы (построена в 1678 году) в селе Бережная Дуброва

Никита Корольков возле Церкви Рождества Пресвятой Богородицы (построена в 1678 году) в селе Бережная Дуброва.

Никита Корольков, 31 год, музыкант, в 11 лет с родителями переехал из Москвы в Карлсруэ (ФРГ). Там учился в школе и училище. В Россию впервые вернулся в 25 лет, с тех пор каждую весну и лето ездит на восстановительные работы в Архангельскую область. В этом году купил здесь избу.

 

 

Что привело?

— Я еще в Германии мечтал о собственном доме с землей. Но там это невозможно — очень дорого. И все равно, я долго изучал, из чего его строить: из бетона, газоблоков, чего-то еще… Когда дошел до деревянного зодчества, газобетонные фантазии разом прошли. И ведь как строили раньше русские люди из дерева! Поняв, что работать топором лучше реставраторов никто не научит, поехал в экспедицию волонтером, восстанавливали храм на реке Сюма в Архангельской области. Помню, что после первых дней работы плотницким топором вечером не мог взять кружку с чаем: еле-еле держал ее двумя руками.

А в этом году купил здесь избу за 40 тысяч рублей. Местные удивлялись, почему я ее не снес в первый же день. Да, она в плохом состоянии, сквозь дыры в углу улицу видно. Но она настоящая. Сосед предлагал все вагонкой обшить, но я отказался: спасибо, буду сам восстанавливать. Хочу, чтобы все по старине было, по-настоящему.

 

 

Почему надо спасать и по силам ли это?

— Для спасения деревянных памятников нужны плотники, которые будут жить рядом. Часовни, церкви из мест, где людей уже нет, надо перевозить ближе к людям, и это возможно. Главное — не назначить уход за памятниками, это вряд ли поможет. Важно, чтобы это все было по-настоящему кому-нибудь нужно.

 

 

Фото и текст: Андрей Бородулин.

Loading