Саратовский фермер Василий Кулагин из Балаковского района на своих землях применяет технологию No-Till – беспахотной обработки почвы. Выстроенная система позволяет ему не зависеть от дождей и платить работникам зарплату, о которой на селе обычно только мечтают. Правда, в этой технологии, говорит он, нельзя допускать ошибок. Ошибешься – и «можно сложиться, как карточный домик». Источник: https://www.idelreal.org
На полях вокруг села Николевка Балаковского района Саратовской области Василий Кулагин занимается земледелием 16 лет. Из них восемь последних — по технологии No-Till, то есть без механической обработки почвы (ее другое название — система нулевой обработки почвы). Это означает, что он не пашет, не боронует, не культивирует, cеет по стерне, собирает только урожай, а пожнивные остатки остаются в поле. Выращивает он кукурузу и подсолнечник.
Суть технологии, объясняет фермер, в изменении структуры почвы.
«Изменил структуру почвы — вечный урожай без дождей. Не изменил — прощайся с бизнесом. Будешь каждый год только смотреть в небо, ждать дождя».
Структура почвы, по его словам, меняется за счет того, что он кормит почву растительными остатками — соломой и корневой системой растений, «то есть урожаями». Чем больше урожаи, уверен Кулагин, тем сильнее разуплотняется почва. При этом получить урожаи нужно сразу и быстро. Если затягиваешь — состояние почвы ухудшается.
После семи лет «нуля» почва здесь стала рыхлая, влажная.
К «нулю» Кулагин пришел не сразу. До 2011 года попробовал и глубокое рыхление, и пахоту, и минимальную обработку почвы (обработку только верхнего слоя). Перешел на No-Till, осознав, что «это единственный способ выжить» в условиях, когда выпадает очень мало осадков. В Левобережье Саратовской области, где находятся его поля, в год их в среднем — 300 миллиметров.
На некоторых полях, объясняет фермер, при классическом земледелии вообще ничего не удавалось получить. Так, они ничего не могли сделать с глинистой почвой: «земля была страшная, бетон, выворачивали булыжники». После семи лет «нуля» почва здесь стала рыхлая, влажная, почти без уплотнений, а подсолнечник чувствует себя хорошо и кустится.
Про поля, где No-Till применяется восемь лет, Кулагин говорит, что с них никогда не стекает вода весной, она вся впитывается. При этом на них всегда накапливается очень большое количество снега, потому что остается высокая стерня и после кукурузы, и после подсолнечника.
На момент внедрения технологии у Кулагина было две тысячи гектаров. Позже он присоединил еще 2,5 тысячи, затем еще, довел площадь до 12, а потом часть отдал, оставив себе 6,5 тысяч.
— Не нужно большой территории, — объясняет он свои мотивы. —Лучше работать качественно с маленькой. На этой надо порядок навести и гарантированно иметь результат средний. Этого достаточно. На жизнь хватает в том смысле, что надо обновить технику, людям заплатить и себе оставить.
Урожайность на полях разная: и низкая, и высокая. К примеру, в прошлом году средняя урожайность кукурузы, по словам фермера, составила 30 центнеров с гектара, а разбег был от 17 до 60 центнеров. Он и принял решение убавить площадь, «чтобы везде было только хорошо».
Дело в том, что на некоторых полях почву, «убитую» предыдущими владельцами, не удается полностью восстановить и после четырех лет «нуля». Посаженные культуры спасает только дождь. С другой стороны, на полях с максимальной историей «нуля» кукуруза такая, что в осадках даже не нуждается — хороший результат там в любом случае будет. А дожди, если они выпадут, могут его улучшить — утяжелить зерно, оставить два початка. Урожай на таких полях, убежден фермер, при благоприятных погодных условиях может дойти до ста центнеров с гектара.
«ВЫЖИТЬ — ЗНАЧИТ, ЗАГАСИТЬ ИПОТЕКИ, НОВЫЕ МАШИНЫ КУПИТЬ, ОТДОХНУТЬ»
Впрочем, и в хозяйствах, использующих классическую систему земледелия, с урожаями все нормально, отмечает Кулагин, приведя в пример фермера, практикующего четырехпольный севооборот.
— Как так? — удивляюсь я. — Вы же говорили, что без No-Till не выжить.
— Смотря какая задача. Его задача — немного другая. Выжить в моем понятии — это… Что такое выжить, Кать, в нашем понятии? — спрашивает у женщины, работающей на кухне. — Ипотеки загасить, машины новые купить…
— Отдохнуть, — смеясь, добавляет женщина.
— В его понятии может быть что-то другое, — продолжает фермер. — Если взять зарплаты — не только у меня, но еще у кого-то, кто занимается такой технологией — то они соизмеримы московским. Я думаю, 40-50 тысяч они получают. Не у нас. У нас другая система. Я не буду про нее говорить.
Кулагин упоминает работника у другого последователя No-Till в области, который заработал 70 тысяч. Зимой, говорит, будет поменьше.
— У нас будет средний результат, но не хуже. Но надо, чтобы был результат. А если классическая технология, я думаю, что там не набирается на хорошую жизнь.
Прошу объяснить, за счет чего последователи No-Till выигрывают.
— Если сложить расходы на химию и дизельное топливо у нас и у «классиков», то, наверное, расходы будут одни и те же. Но у них идет износ тракторов. У них больше работает техника. Значит, они там ее ремонтируют больше. Если все лето культивировать и пахать, износ трактора произойдет в большей степени.
В хозяйстве у Кулагина — два трактора, у вышеупомянутого «классического» фермера с хорошим урожаем, как полагает мой собеседник — штук восемь.
— Дальше — у него людей больше, но они нищие. У нас людей меньше, но мы не нищие. В скобках нищие. Потому что, если человек получает даже 30 тысяч в месяц, я считаю, что это не очень хорошо. Теоретически невозможно обеспечить толпу, а в «классике» подразумевается огромное количество людей.
Кулагину на его площади нужно человек десять, но работают двадцать, потому что построена огромная сушилка для кукурузы и развивается животноводство. Часть людей будет задействована на уборке сена.
— У нас будет два комбайна сеноуборочных и прессов десять, — описывает он перспективы своей работнице. — Мы суданку будем убирать за неделю. То есть каждому — по прессу. 200 гектар — десять дней косим и десять дней ее тюкуем. И второй укос. И тогда мы получим 12 тысяч тонн суданки.
Животноводство фермер считает хорошей альтернативой. В отличие от Краснодара, расположенного близко к Новороссийску, объясняет он, Саратовская область не может продавать кукурузу в Иран, то есть дорого. А закупочные цены здесь (и в Татарстане, и в Самарской области) невысоки, как невысоки и урожаи.
— Мы в худших условиях. Поможет только животноводство, которое может использовать то, что вообще нельзя использовать — всякие неудобья, овраги. Только именно мясное скотоводство (он разводит крупный рогатый скот Абердин-ангусской породы —«Idel.Реалии»). Да и с севооборотом удобно — суданку применять. Суданская трава — она как пар, только занятый пар. Там и гербицидная нагрузка уменьшается, и земля отдыхает после пропашных культур. Несколько лет можно сеять суданскую траву, а потом вернуться к кукурузе с подсолнечником.
У сына Кулагина там же в Николевке — мясоперерабатывающее производство. Так что, уверен фермер, съестся все.
СЛОЖНОСТИ «НУЛЯ»
Какие сложности в No-Till, по сравнению с «классикой», интересуюсь я.
— Угадать сроки сева. Это самое сложное. Определяем визуально. Ее (почву, подходящую для посева — «Idel.Реалии») видно: она не сухая и не грязная. Хожу с отверткой, чтобы лишний раз технику не гонять. Пробуем. Сеялку загоняем и пробуем. Если сеялка не пошла — значит, клеит, слишком сырая земля. Другое место пробуем.
Одно поле фермер не смог засеять вовсе. Сверху образовалась корка, которую не могла пробить дисковая сеялка, а анкерная так и не дождалась, когда высохнет почва внизу. Нужен был дождь, но он так и не прошел.
Другая сложность — убрать сорняки. Но с приобретением опыта, говорит Кулагин, это перестает быть проблемой. Они знают, где какие сорняки живут, где они могут возобновляться, где не могут. Мол, вся картина полей — перед глазами. А союзники в удалении сорняков — это солома и «технология полной занятости».
— Если поле занимаешь постоянно, каждый год на нем что-то сеешь, то само культурное растение помогает в борьбе с сорняками. Если только оставишь на год, не будешь работать с гербицидами — зарастает всем! Все, что есть в природе, все там сразу растет. Да еще такое мощное!
Еще для этой технологии нужно солнце, уточняет фермер, иначе почва под соломой не высохнет. Поэтому она вряд ли подойдет для Ижевска или севера Татарстана. Мол, кукуруза там если и вырастет, то только на силос. Хотя при выращивании кормов для животноводства (многолетних трав, ячменя) No-Till, допускает он, вполне применим.
Несколько лет назад в хозяйство приезжал губернатор Саратовской области Валерий Радаев.
— Меня посадили на переднее сидение и дали возможность говорить ему все, что я хочу, — рассказывает Кулагин. — Первая фраза моя была: у нас преимущество перед Пензой и Татарстаном, что у нас очень много солнца. У нас преимущество перед Волгоградом, что у нас немножко больше дождей. И если применять эту технологию, Саратовская область может превратиться в Краснодарский край.
Делюсь услышанным от сотрудника «Татарского НИИ сельского хозяйства» мнением, о том, что технология No-Till не может быть массовой. У моего собеседника это вызывает недоумение.
— Да она просто дорогая изначально: нужны сеялки дорогие, нужны гербицидные вбросы и семена. Хотя если сеять не кукурузу, а другие культуры, по семенам получится не очень дорого. Сеялки нужны дорогие. Мне надо сеять за два дня успеть, а у меня «кировец» сломается или какая-нибудь техника не очень дорогая, в не очень хорошем состоянии. То есть, надо постоянно иметь дорогую технику, новую, желательно. Даже если русский трактор, лучше — новый. А в «классике» как? Не успеваешь — отремонтировал, потом пошел дальше. Пары по-любому влагу держат. Не посеял 5 августа, посеешь 10-го. Ну и традиции. У меня кто-то спрашивал, как уйти на No-Till. Я: «Уволить агронома». Потому что традиции в голове сидят — не выбьешь.
Кулагин сеет немецкую гибридную кукурузу. Говорит, она значительно превосходит по своим характеристикам и урожайности отечественные семена и лучше переносит засуху.
— Стоит это семь тысяч на гектар. Плюс еще две тысячи на гектар — гербициды. Девять тысяч на гектар. Девять умножить на пять тысяч — 45 миллионов в год. Мне нужно заработать им (работникам —«Idel.Реалии»), потом себе. Плюс еще сушка.
Но можно посеять и ничего не получить. В один год, вспоминает фермер, он обработал кукурузу не тем химикатом, в результате она дала очень низкий урожай. Да и покупали ее у него по низкой цене, так как год на кукурузу выдался «суперурожайный». Мало того, он тогда же покрыл крышу в деревенской школе и клубе за свой счет — еще 4,5 миллиона затрат. В общем, чуть не погорел.
— Ошибки делать нельзя. Одну ошибку сделал, и можешь сложиться, как карточный домик, с таким количеством расходов: 50 миллионов потратил на семена и ничего не получил.
«ТЕХНОЛОГИЧЕСКОЕ НАБЛЮДЕНИЕ ЗА ЯВЛЕНИЯМИ ПРИРОДЫ»
No-Till Кулагин называет технологическим наблюдением за явлениями природы. Сам он, по образованию учитель физкультуры, действительно наблюдает. Зная, где, когда, при каком уровне влажности почвы и какой техникой посеял семена, он следит за тем, как развиваются культурные растения и в каком состоянии находится почва.
Пока еще не везде она в хорошем состоянии. Где-то образует будто бы склеенные пластинки — это плохо, объясняет фермер, потому что туда не заходит роса. Если же в пластинку проникает корень, он постепенно превращает ее в «творог», рассыпчатую, пористую землю. Через поры в почву попадает роса и питает корни растений. Задача — эту влагу накапливать.
Растения тоже выглядят по-разному. К примеру, к середине лета подсолнечник, посаженный 15 июня, выглядел лучше и мощнее, чем тот, который посадили 20 мая. Июньский рос на поле с восемью годами «нуля».
Фермер наблюдает и за тем, как ведут себя насекомые — инсектициды в его хозяйстве принципиально не применяют, кто бы что у них ни ел. Говорит, весной все поле покрылось гусеницами крапивницы. Те ели бодяк, но не ели суданку и кукурузу. Гусеницы просуществовали ровно пять дней, потом их склевали прилетевшие грачи. Грачи остались там жить, выклевали примерно один гектар кукурузы, зато контролировали ситуацию с вредителями.
Также весной на полях вывелось огромное количество сверчков — на одном квадратном метре до десяти штук. Кулагин думал, что они съедят и кукурузу, и подсолнечник. Однако они их не тронули, а потом куда-то исчезли.
От инсектицидов, уверен фермер, основной вред и для насекомых, и для человека. В Саратовской области из-за их чрезмерного применения, как и в Татарстане, гибнут пчелы. Доходит до того, что культурные растения вообще не опыляются. В итоге, пытаясь спасти урожай от вредителей, аграрии не получают его вовсе.
Кулагин делится своими наблюдениями с работниками и приучает их наблюдать. Сейчас уже они сами определяют, когда почва готова для посева, знают, где и какие сорняки растут, обсуждают, какую культуру и какой техникой сеять, чтобы разуплотнить верхний слой почвы и гарантированно закрыть землю соломой.
В хозяйстве, кстати, нет агронома. Зачем он, пожимает плечами фермер, если 12 дней сеять и 30 дней убирать урожай? Здесь есть бригадиры и два звена по четыре человека. У звена — один комбайн, сеялка, опрыскиватель. Эти два звена обрабатывают всю почву на шести тысячах гектаров. Работники в них взаимозаменяемы и умеют все: обрабатывать гербицидами, убирать на комбайне, сеять.
С дисциплиной проблем нет.
— У меня, смотрите, нет ворот на складах. У меня вообще нет ни пьянства, ни текучести, ни воровства. Я не слежу ни за чем. Ни за соляркой, ни за семенами. Мы в поле бросаем трактор вместе с химией, с бензином. И никто, даже чужие не берут. У нас пропал теленок один (абердины Кулагина — на свободном выпасе – «Idel.Реалии»). Приехали из деревни, доложили, что его стащили. Мы об этом даже не знали.
Хорошее отношение сельчан фермер объясняет тем, что он здесь свой.
— Я здесь родился. Одноклассники, одноклассники сестры, одноклассники жены [здесь]. Мы — дома.
