На протяжении почти двух столетий семья Рикманн выращивала коров на этом клочке земли в центре Висконсина. Мэри и Джон Рикманн, которые теперь управляют фермой с ее 45 коровами, испытали на себе все виды взлетов и падений — засухи, наводнения, переизбыток молока, который привел к падению цен. Но они никогда не видели кризиса, подобного нынешнему.
Рикманы задолжали около 300 000 долларов, и сборщики налогов преследуют их по поводу счетов за корма и выплат за подержанный трактор, который они купили, чтобы поддерживать ферму на плаву. Но сейчас, как никогда, трудно заработать деньги, не говоря уже о том, чтобы заплатить долг, говорит Мэри Рикманн, сидя на кухне с желтыми обоями в покосившемся фермерском доме, где она живет со своим мужем Джоном и двумя из их семерых детей.
Рикманы получают около 16 долларов за каждые 100 фунтов проданного молока, что на 40 процентов меньше, чем шесть лет назад. Есть недели, когда вся выручка за молоко идет на ежемесячный платеж по ипотеке в размере 2 100 долларов.
— О чем думать, на что надеяться, когда стоишь у стены и не знаешь, куда повернуть? — говорит Рикманн, когда ее древний холодильник начинает гудеть. Мэри, 79 лет, и Джон, 80 лет, надеялись оставить ферму своим двум сыновьям, 55 и 50 лет, которые все еще живут с ними и управляют фермой. Теперь они меньше сосредоточены на своем наследии, чем на том, чтобы пережить еще одну неделю.
В американском воображении семейные фермы все еще существуют, как на праздничных поздравительных открытках: живописное, скромно процветающее хозяйство, которое благотворно заполняет пространство между городскими центрами, где живут большинство из нас. Но их количество сокращалось на протяжении многих поколений, и в последнее время небольшие фермы подвергаются ударам со всех сторон: торговая война, суровая погода, связанная с изменением климата, падение цен на сырьевые товары, связанное с глобализацией, политическая поляризация и корпоративное сельское хозяйство, определяемое не качеством силоса и красотой сарая, а технологией и эффективностью масштаба.
Это — худший кризис за последние десятилетия. Количество банкротств фермерских хозяйств выросло на 12 процентов на Среднем Западе с июля 2019 года по июнь 2020 года; оно выросло на 50 процентов на Северо-западе. Десятки тысяч фермеров просто перестали заниматься сельским хозяйством, зная, что реорганизация через банкротство их не спасет. Страна потеряла более 100 000 ферм в период с 2011 по 2020 год; 12 000 из них — только в период с 2018 по 2020 год.
Долг фермерских хозяйств, составляющий 416 миллиардов долларов, находится на рекордно высоком уровне. Более половины всех фермеров теряли деньги каждый год, начиная с 2013 года. Просрочка по сельскохозяйственным кредитам растет.
Лишь одна категория мелких фермеров процветает: органические фермы, которые могут получать премию за свой урожай и продавать его на местном рынке. В 2016 году насчитывалось более 14 000 сертифицированных органических фермеров, что на 58% больше, чем в 2011 году. Но переход на органику обходится дорого, и для фермеров вроде Рикманов, которые и так уже по уши в долгах, это не вариант. Они не получили ни цента помощи от правительства, говорит Рикман, поскольку помощь идет только фермам с наибольшим количеством сельскохозяйственных угодий и животных.
— Иногда мне кажется, — говорит Мэри Рикманн, — что они пытаются стереть нас с лица земли.
Автор: Alana Semuels.
https://time.com/5736789/small-american-farmers-debt-crisis-extinction/
Фото взято из Интернета.
