«Дорогущие памятники на кладбищах родителям поставили, а хатки забыли: погляди, как попроваливались — нехорошо это», — вздыхает Геннадий Шевко. Мы идем по деревенской улице, и сегодня из-за зарослей на нас удивленно таращатся лишь окна заброшенных жилищ. Источник: https://news.tut.by
В воздухе тишина, вокруг — ни души. Деревня Беседки, в которой когда-то насчитывалась чуть ли ни тысяча жителей, теперь пытается совсем умереть — но Геннадий пока не дает. При этом прописан, живет и работает мужчина в другом населенном пункте, но каждый день приезжает сюда. Не поностальгировать и поохать, а сделать еще хоть что-то, чтобы спасти родные места.
Мы уже полчаса бродим по Беседкам, но так и не встретили ни одного человека. Ходить по деревенским улицам здесь особо и некому: 45 оставшихся здесь жителей — люди уже пожилые, пенсионеры. А дачники пока не приехали.
Геннадий — он сам уже тоже пенсионер — любит Беседки не за просто так: здесь он родился, вырос, женился. Потом, как и многие в те времена, уехал подальше от родных мест. Затем была многолетняя служба в армии. А после — развал Союза и возвращение на родину.
Только вернулся Геннадий уже не в Беседки, а в соседнюю Мышанку, где была работа: Геннадий с женой Тамарой устроились в амбулаторию врача общей практики. Он — завхозом, она — медсестрой. До сих пор, кстати, работают.
Сначала Геннадий ездил в Беседки по выходным, чтобы проведать родителей. А когда стариков не стало, мужчину еще больше потянуло в родные места. Говорит, это сложно объяснить. Да и не все теперь поймут.
В итоге завел здесь «худобу» — так мужчина называет свое хозяйство из восьми коров и бычков, — и окончательно прикипел к Беседкам. Теперь он здесь каждый день — и не просто так, а с каким-нибудь важным делом: то соорудит из досок остановку, то озадачится уровнем воды в колодцах, то удумает почистить заросшую дорогу.
С тех пор Мышанский сельсовет потерял покой: что еще придумает Шевко? с какой еще инициативой выступит?
Но в последнее время Геннадий местные власти старается не тормошить — просит, чтобы просто не мешали делать то, что он в очередной раз задумал.
— Они [представители власти] когда академии свои при президенте позаканчивают, как «кодированными» становятся. Я ему говорю: я век прожил в деревне — я больше твоего знаю. А он мне заученные какие-то фразы «толкает» и не достучаться до него. Будто я что плохое делаю, — пожимает плечами Геннадий.
Вот, например, несколько лет назад Геннадий установил в Беседках крест с памятной плитой в честь погибших земляков: с фронта в деревню не вернулись 62 жителя.
— Раньше сюда бы и не поехал никто. А так некоторые потомки хоть раз в год да приезжают к погибшим предкам. Видите, цветочки лежат? Значит, снова кто-то был, значит, Беседки наши на слуху и пока о них помнят.
А пять лет назад Геннадий надумал возвести в родной деревне церковь.
— Как зачем? — недоумевает мужчина. — Души человеческие пробудить надо. Вокруг ни одного храма.
До войны на этом месте стояла известная на всю округу Димитровичская церковь. Ее построили почти 250 лет назад — такая информация сохранилась в церковных архивах. Но в 1944-м ее сожгли. И до этой поры храма в Беседках не было. Кстати, у Геннадия даже есть ключ от сожженной во время войны церкви — его ему передал Михаил Каменский, приезжавший в родную деревню из Днепра. А тому реликвию оставил отец, который после Чернобыля перевез семью на Украину.
Для своей, новой, церкви Геннадий сначала выкупил старый дом. Точнее, уже только его стены: крыша у строения к тому времени провалилась, пол сгнил. Но несмотря на то, что работы было много, строительство продвигалось быстро — на все ушло чуть больше года.
Конечно, одному, без поддержки неравнодушных людей, говорит Геннадий, пришлось бы туго. Помогали отовсюду — кто стройматериалами, кто инструментом, кто своими руками. А сколько чудес происходило на стройке — не счесть!
— Ехали мы через лес на кране, чтобы купола установить. Кран в багну ка-а-ак сел!.. Саша водитель кричит: «Гена, срочно вызывай „амкодор“, не вытащим!». А я в грязь по колено залез — и откуда тая сила взялась, сам не знаю, — и вытолкнул. Саша выходит из кабины с круглыми глазами: «Гена, вот я не верил раньше, а теперь верю!»
Иконы, рассказывает Геннадий, в новый храм несли со всех домов. А одна, самая дорогая сердцу, приплыла к нему прямо в руки. И это, уверен мужчина, был знак.
— Стою у реки, прибило черную дощечку какую-то, я беру — икона. Посмотрите: дерево потемнело, а лики светятся и сейчас, — выносит из алтаря святыню Геннадий.
Храм Геннадия не найти ни на одной православной карте — официально его не существует, строение нигде не зарегистрировано. По этому поводу мужчину даже «вызывали в район, в большие кабинеты».
— Говорят, по закону не положено — не зарегистрировано у вас. Я отвечаю: «У меня таких грошей нет, регистрировать». А они: мол, незаконные строения сносу подлежат. Я им говорю: «Сносите, раз 37-й вам не был уроком!»
Церковь работает не по расписанию, а по надобности. Где ключ — местные знают. Прихода и батюшки у храма нет, священники официально сюда не ездят. Но иногда, по просьбе местных, все-таки наведываются.
— Правда, на Пасху к нам никто не приехал. Люди просят: «Гена, благослови нас». А как я благословлю? — пожимает плечами Геннадий.
Он признается, что уже не раз местные предлагали ему стать священником. Но это, говорит мужчина, очень ответственный шаг: «А я еще не все грехи поборол».
Елена Бычкова.
