Когда мы слышим слово «художник», в воображении невольно возникают стереотипы: человек в берете и с бородкой упорно прожигает взглядом мольберт, чтобы неуловимыми штрихами оживить картину.

 

 

Такие ли они, современные художники? Конечно же, нет. Не подходит под это описание и крошнозерский художник Александр Воглоев. По правде сказать, и на звание художника известный едва ли не по всей Карелии крошнозерец не претендует:

— Я даже не художник в полном смысле этого слова. Художник-любитель, самоучка. Картины — не мой хлеб…

 

 

Но разговаривать о живописи Александр может часами, его душа тянется к холсту и краскам не меньше, чем к морю.

— Многие у меня спрашивают, когда я начал рисовать. Честно говоря, не помню. Наверное, мне было годика 3-4. Мать, Анна Семеновна, работала уборщицей. Чтобы я был при деле — посадит на стул, даст карандашик да листок бумаги, а ребенку большего и не надо, — рассказывает Александр.

Началось все с «Мурзилки». Призовое место во всесоюзном конкурсе рисунков для всей семьи стало неожиданностью. Про детство художник вспоминает с любовью.

— Время было другое. Нас по-другому воспитывали. Мы выросли на фильмах «Не болит голова у дятла», «В моей смерти прошу винить Клаву К.», «100 дней после детства». Иначе складывалось отношение к жизни, к девочкам. А сейчас — ноутбуки, планшеты, компьютерные игры, боевики. Наверное, у каждого поколения свои интересы.

 

 

 

Ведлозерская школа-десятилетка, ПТУ №13 в поселке Пиндуши Медвежьегорского района, в котором готовили рулевых мотористов, и два года армии. Служил Александр в Германии в Дрездене.

— Были там и карелы, и украинцы из Ивано-Франковской области — все, как одна большая семья. А теперь судьба нас разбросала.

Наверное, самым ярким армейским воспоминанием для Воглоева стала победа в конкурсе на лучшую Ленинскую комнату, за которую его наградили отпуском в Карелию. И это — за два месяца до дембеля!

 

 

 

— Сделал панораму, из мыла бритвой вырезал танки, смастерил солдатиков в окопах, колючую проволоку, раскрасил, установил подсветку. Получилась, как живая, — вспоминает Александр.

 

 

 

После армии работал в Беломорско-Онежском пароходстве.

— Профессия моряка раньше была очень престижной. Сначала на буксире типа «Волго-Балт» перевозили дрова из Архангельска в Прибалтику, потом отправили за границу. В те времена за пределы Советского Союза попасть было трудно. Тщательно следили за тем, чтобы кандидат был морально устойчив, идеологически выдержан и правильно понимал политику партии, — рассказывает художник.

 

 

Где только не довелось побывать моряку за время работы в пароходстве.

— Вся Европа объезжена вдоль бережка: Англия, Германия, Франция, Финляндия, Швеция, Югославия, Греция, Италия, Турция, также был в Северной Африке — в Алжире и Тунисе.

 

 

 

Не зря говорят, что моряки бывшими не бывают.

Ad 3
Advertisements

— Когда приезжаю в Петрозаводск, у меня постоянно голова поворачивается в сторону порта, родного РЭБа (ремонтно-эксплуатационной базы флота). Самые лучшие годы провел там, — поделился Александр. — Раньше думал, что жизнь — на берегу, а ты, как привязанный, «на железе» — бесконечные вахты, смены. А теперь тянет туда. Да и заработки там были неплохие по сравнению с тем, что люди зарабатывали на берегу. Пусть маленькие деньги в валюте, но мы могли покупать качественные вещи. В стране был дефицит, пачку джинсов привезут, вся деревня в одинаковых штанах собиралась на дискотеке. В то время за фирменную одежду человек мог отдать всю зарплату за месяц работы (180-200 рублей), чтобы купить себе «Монтану».

 

 

 

С женой Еленой — хранительницей семейного очага — прожили вместе почти полжизни, воспитали двоих сыновей, Виталия и Василия. Оба — выпускники Государственного университета морского и речного флота имени адмирала Макарова города Санкт-Петербурга.

— Я тысячу раз проезжал мимо Крошнозера. И разве знал, что женюсь на крошнозерской и здесь построю дом?

 

 

 

После рождения первенца с пароходством пришлось расстаться.

— Время было тяжелое. Деньги превратились в труху, зарплаты задерживали, чтобы прокормить семью приходилось сменить много профессий. Работал в ДРСУ, в ЖКХ, даже на заводе под Хельсинки, на пенсии стал трудиться в совхозе, — рассказал Александр.

 

 

 

Художественному мастерству Александру довелось обучаться только в зрелом возрасте, он несколько раз стажировался у финского пейзажиста Пенти Раякорпи.

— Я смотрел на его картины и осознавал, что ничего не умею по сравнению с большим мастером, — поделился своими впечатлениями от пребывания в мастерской финского живописца Александр.

 

 

 

Среди картин крошнозерца часто встречаются зимние пейзажи и полотна с морской тематикой.

— Мне кажется, зимой лес особенно прекрасен. Люди с юга, которые две трети своей жизни проводят в шортах и спортивных штанах, приезжая в Карелию в зимнее месяцы, не перестают удивляться красоте нашей природы. Край зимой преображается. А что до картин с морской тематикой, то мне кажется, их покупают люди, которые имеют к морю какое-либо отношение. Человек, который хоть раз бывал на море, навсегда сохранит его в своем сердце, — полагает художник.

 

 

Драгоценной крупицей памяти стало для Александра посещение музея Айвазовского в Феодосии.

— Я был ошеломлен. Иван Константинович — гений! Как можно так кисточкой передавать воду? Смотришь на эту воду и кажется, что вот-вот она на тебя обрушится.

 

 

 

Художественное творчество для крошнозерца все еще наполнено загадками.

— Хороший художник умеет передать красками все. Но как можно передать холод? К примеру, ты смотришь на зимний пейзаж, и от него веет холодом, ты чувствуешь этот красный или бордовый закат, снег, морозное небо. Та же сосна… Ты же не будешь вырисовывать на ней каждую иголочку, ведь там их немерено… Художнику как-то удается передать суть предмета красками, с помощью движений кисточки приблизиться к действительности.

Беседовала Ксения СОРОКИНА.

http://elaigu.ru/content/dusha-hudozhnika

Loading