Вечерами нет сил выпить чаю – потому что лето не ждет. В деревне летом нет времени на философские размышления и подробные тексты. Травы цветут, земляникой пропахли все холмы, все это великолепие нужно быстро собрать и высушить, в огороде скучает без полива будущая еда. За селом полыхает фантастический закат, который нельзя пропустить. Поэтому вместо клавиатуры у меня в почете сейчас секатор, лошадь под седлом и плоскорез.
В городе летом совсем по-другому. Рабочие будни замедляются, наполняются негой и пыльной жарой. Все начнут работать осенью, когда вжарит дождик и толпы коллег вернутся из отпусков. И всю зиму будут трудиться, чтобы в мае снова расслабиться и вплыть в лето почти без дел и без мыслей.
У нас тут, вдали от города, все наоборот. Зимой селяне отдыхают. Работы немного, вечера долгие. Поэтому все ходят друг к другу в гости на бесконечный чай, меняются фильмами (Интернета у нас мало, так что хорошее кино – вполне себе валюта). Можно полдня просмотреть в окно, как медленно ложится снег на холмы. И не надоест. За зиму можно обдумать всю жизнь, переварить все, что случилось прошлым летом, настроить планов громадье на новое лето. Зима время неспешных размышлений и долгих разговоров за жизнь.
Зато, как только стаивает снег, все начинают пахать, как петухом клюнутые. Народ с рассвета торчит на огородах, втыкает в землю свой будущий урожай. Старушки с граблями приводят лужайки перед домами в идеальный порядок. Дети тащат коз на первый выпас. Трактористы носятся по селу, коптя соляркой, и вскрывают жирную черную землю. За ними носятся грачи. Сколько ж всего надо успеть, пока не вылетели первые комары.
Но вот они вылетели. И тут пошла вторая волна огородной посадки и первый подвиг прополки. Вокруг все в зеленой яркой траве, старушки выволакивают на улицу банки с краской и подновляют заборы. Мужики залегают под Жигулями с гаечными ключами, бригада местных строителей нарасхват – все бросились, пока лето, делать ремонты и пристройки.
Как только кончаются круглосуточные комары, начинается сенокос. Поджарые довольные мужики, загорелые до черноты, пропадают на покосах и меряются, чей стог выше. Бабы с граблями, довольные, ходят ворошить, хохочут меж собой и валкуют то сено так, что конные грабли отдыхают. Сенокос – дело долгое, потому что одна корова съедает три тонны сена за зиму, а лошадь – три с половиной. Козы и прочие овцы менее прожорливы, однако же их держат компанией, и сено все равно нужно.
Пока родители косят, дети носятся табуном и заходят домой только попить и стащить пару бутербродов. Им некогда – земляника поспела. Земляничные поляны столь обширны, что с холмов все возвращаются в красной от сока обуви – ни пройти, ни проехать мимо ягоды. Меж тем надвигаются битвы с колорадским жуком, второй и третий подвиги прополки и добыча соломы с колхозных полей. Когда ячмень скошен и убран, остается лохматая солома. Если вовремя собрать ее и запасти, животным будет мягко и тепло спать зимой.
После этого женщины встают к плитам варить варенья и мариновать помидоры. Мужчины, прерываясь только на обед и сон в самую жару, строят все, что было придумано зимой. Возводятся теплые сортиры и обширные ванные комнаты, новые сеновалы и мансарды, по всему селу пилят и стучат молотки.
Вечерами народ рассаживается на лавочках по улицам, отдыхая от каленой жары. Посиделки проходят вяло: через полчаса все расползаются спать – даже на сплетни у старушек нет никаких сил. Дружеские компании сговариваются пить пиво, но иногда никто не приходит: мужики попадали и заснули, не успев снять пыльные майки. И даже если вдруг образовались свободные полчаса, в них можно сбегать на дальние холмы за молодыми шампиньонами, набрать и насушить очередных травок, или прыгнуть на лошадь и доехать до Дона, чтобы искупаться и остыть.
Единственные, кто в селе не несется куда-то с занятым видом летом – это отдыхающие. В деревню свозят мамочек с младенцами, сельским бабушкам подбрасывают детей, а соседнюю турбазу заполняют компании с шашлыками. Отдыхающие будут все лето медленно прогуливаться по улицам и любопытно заглядываться на работающих селян.
Взрослые отдыхающие выглядят здесь инородными телами: истомленные зноем, с листками на носах и с мобильниками наперевес: «Город, город, прием!» А их дети только в первые пару дней пытаются удержаться за свои игровые приставки. А потом их сдувает горячим ветром в холмы. И приставки пылятся до школы, потому что главное детское счастье летом проживает на улице, где другие ребятишки уже галдят с утра.
А потом, все неместные уедут в город. Часть местных двинет на заработки в Москву. И к концу октября время снова замедлится и потечет по-зимнему. И только тогда будет возможность и потребность остановиться, присесть на недельку-другую и поразмыслить обо всем, что случилось летом. Раньше – никак. Тут думать нечего, тут косить надо.
ТЕКСТ: Ирина Мальцева.
