Деревня всё-таки до изумления материальна, тяжеловесно материальна, я бы сказала: все эти вёдра, брёвна, калоши, сараи, перьевые подушки, грязные курицы и отпечатки собачьих лап на крыльце. Зыбким и не совсем достоверным мир становится лишь с приходом тумана. Тут и вылезает какая-то чертовщина: в конуре, например, необъяснимо поскрипывает.
Бывший пастух Николай, идущий мимо, выглядит как святой старец, отмеченный печатью мудрости и беспредельной доброты. Хотя в бестуманной реальности — дурак, дебошир и пьяница. Протянешь руку за яблоком – сорвёшь что-то странное. Формально, конечно, яблоко, но чутьё подсказывает, что лучше вернуть его на место. Подвесишь обратно – висит.
А если, чуть обождав, выйти на дорогу, всё ближе и ближе слышен перезвон. Тройка с бубенцами? Тётя Шура с люстрой? Тут-то и выплывет из тумана многозначительный Николай, рыгнёт и канет в туман, унося пакет с двумя бутылками.
Утром морок рассеивается. Зыби нет, туман пропал, от николаева дома орут дурниной – то ли убивают кого, то ли воскрешают. За сараем гуси. В конуре собака Матрёшка. Антоновка, как и задумано природой, падает с ветки и бумкает по башке: а не ищи двойных смыслов всуе, не множь яблоки без необходимости.
Схрумкаешь его – и полегчает. А если ещё огрызком попасть в курицу, то вообще благодать.
Елена Михалкова.
https://www.facebook.com/e.mikhalkova
