Мы побывали в необычном поселке Совза, где мирно уживаются кладоискатели и медведи. Затерянный среди кирилловских лесов и болот, этот поселок стал символом целой эпохи. В каких случаях отдаленные деревни не сохранить, а куда жизнь обязательно вернется, разбирался журналист «Красного Севера».
Кривая статистики
Интернет-сервис «Яндекс.Дзен» поставил Вологодчину на второе место в рейтинге регионов по числу пустующих деревень, насчитав таковых более двух тысяч.
Но это тот самый случай, когда статистика лукавит. Точнее — не учитывает географические, исторические и даже климатические особенности каждой области или республики. Несколько сотен вологодских деревень опустели еще в советское время, и на их месте давно уже ничего не осталось. Хотя их названия по-прежнему продолжают «кочевать» по справочникам административно-территориального деления.
В последние годы в правительстве области ведется планомерная работа по уточнению количества населенных пунктов и их официальных названий. Но здесь очень многое зависит от позиции районных и поселенческих властей.
Хотя и им вести учет весьма непросто. Есть отдаленные деревни, где все еще прописаны один-два человека, но по факту жителей нет, так как местных бабушек и дедушек забрали к себе родственники.
Хотя и им вести учет весьма непросто. Есть отдаленные деревни, где все еще прописаны один-два человека, но по факту жителей нет, так как местных бабушек и дедушек забрали к себе родственники.
Но существует и совершенно обратная картина: многие деревни по всем реестрам считаются нежилыми, но с апреля по ноябрь в них живут десятки, а то и сотни «дачников». И не просто живут, но и строят новые дома.
Кстати, тот самый «яндексовский» рейтинг спровоцировал в Интернете активную дискуссию. На фоне традиционных в таких случаях комментариев «все пропало!» взвешенно и объективно звучали голоса самих деревенских жителей. Они писали, что привыкли к своим деревням и что готовы оставаться здесь и дальше. Но для этого необходимы работа, регулярные автобусы до райцентра, детские сады, школы и ФАПы.
Конечно, в каждой небольшой деревне все это организовать невозможно, но необходимые для жизни блага цивилизации должны быть доступными в центральных усадьбах. И добираться до этих усадеб хотелось бы не по пашне и буеракам, а по-человечески, на рейсовых автобусах или личном транспорте.
Такое стремление подтверждается и практикой — в первую очередь население покидает отдаленные деревни, с плохими дорогами и отсутствием какой-либо перспективы. Причем это проблема не только России, но и многих западных стран, которые принято считать благополучными. В США, Канаде, Финляндии и Норвегии ежегодно становятся безлюдными сотни отдаленных селений и даже маленьких городков.
Очень многое зависит и от инициативности самих людей, их желания жить и работать на родной земле. Там, где люди не боятся первоначальных трудностей, где верят в свои силы и в конечный результат, заново становятся жилыми ранее «брошенные» деревни, а то и появляются совершенно новые. За последние годы именно так произошло с великоустюгской деревней Кузнецово, с кадуйской Демидово, с вытегорской Исаково и другими. И это как минимум обнадеживает.
История Совзы, когда-то развитой и многолюдной, а сейчас опустевшей, только подтверждает сказанное.
Через топи и бездорожье
Совза всегда была удивительным населенным пунктом. В советское время административная граница Вологодской и Архангельской областей проходила практически через центр поселка. Незримой чертой деля на две половины и жилые кварталы, и часть построек местной исправительной колонии.
Именно зоне и действующему при ней лесопункту Совза обязана своим рождением в послевоенные годы. Тогда же через северную оконечность озера Воже проложили железную дорогу, а со стороны архангельского Каргополя построили вымощенную бетонными плитами лесовозную трассу.
В Совзе были две исправительные колонии, где отбывали срок свыше 2000 заключенных, и большая промзона. Все это охранял батальон МВД, а в поселке на восемь улиц проживали около тысячи человек.
Им было вполне комфортно: школа, клуб, медсанчасть, столовая и магазины.
От станции Ерцево два раза в сутки курсировал пригородный поезд, доехать до Каргополя можно было на рейсовом автобусе.
Им было вполне комфортно: школа, клуб, медсанчасть, столовая и магазины.
От станции Ерцево два раза в сутки курсировал пригородный поезд, доехать до Каргополя можно было на рейсовом автобусе.
Так продолжалось вплоть до начала «нулевых». Когда вслед за закрытием зоны строгого режима, а потом и колонии-поселения Совзу стали постепенно покидать и ее жители.
И примерно к 2006 году постоянного населения здесь вообще не осталось.
Об этом нам рассказал проводник Алексей Галямичев.
Наш путь в Совзу получился долгим и трудным. Железную дорогу к Совзе давно разобрали, а большую часть плит с лесовозной трассы вывезли. Трансформировавшись в ухабистую и утопающую в здоровенных лужах грунтовку, ныне эта дорога превратилась в настоящую полосу препятствий. Часть пути мы преодолели на легковой машине, потом пересели на более проходимый «УАЗ». А последний отрезок прошли пешком, меся сапогами густую грязь.
Через каждые два-три километра — ручей или речушка. Большинство старых, капитальных мостов через них сгнили. Теперь их заменяют самодельные переправы — сколоченные из толстых брусьев щиты или просто продольно уложенные бревна. При форсировании таких мостов от водителя требуется не только бесстрашие, но и практический опыт, хотя и он не всегда помогает. В русле одной из рек замечаем остов лесовозной машины, когда-то неудачно съехавшей вниз и всей массой «напоровшейся» на старые бетонные сваи. Вызволить авто так и не получилось: кабину и кузов позднее разрезали для сдачи в металлолом, остальное бросили.
— Вот здесь недалеко начинается долина смерти, так ее сами заключенные когда-то прозвали, — пояснил Алексей Галямичев, делая остановку у неширокого, но бурного потока воды. — В 70-е осужденных везли на работу в лес и обратно в зарешеченных металлических кунгах. Открыть дверь можно было только снаружи. И как-то одна из таких машин в реку упала и перевернулась. Почти все, кто внутри находился, погибли…
Когда здешние колонии перестали существовать, вместе с заключенными постепенно пропала и инфраструктура, созданная для обеспечения сотрудников пенитициарной системы, а потом снялось с места и гражданское население. Можно жалеть о пришедшем в упадок колхозе, но вряд ли кто-то станет скучать о расформированной зоне.
Ржавые гвозди страшнее медведя
Вот, наконец, и сама Совза. Когда-то на въезде в поселок стоял КПП с вышкой, но несколько лет назад его сожгли. Уже после массового переселения людей в брошенных домах любили останавливаться охотники, которые, не всегда оставаясь трезвыми, начинали «блажить». Наглядным свидетельством тому стали изрешеченные дробью остовы фургонов и поднимающиеся из бурьяна на несколько метров кирпичные печи — все, что осталось от когда-то стоявших здесь двухэтажных деревянных бараков, сгинувших в пламени.
Выходим на Центральную улицу поселка. О том, что это именно она, указывает сохранившаяся адресная табличка на стене полуразвалившегося дома. Прямо за ним — здания бывшей школы и клуба. Кровля на них уже сгнила и провалилась, но стены пока держатся. Внутри находим половинку глобуса и запыленную пластинку с детскими песенками на английском языке.
У зарослей травы за школой безбоязненно гуляет упитанный тетерев. Тут же на глинистой почве полувысохшей лужи отпечатались здоровенные медвежьи следы. Но главную опасность в Совзе представляют теперь не дикие звери, а повсеместно валяющиеся в траве старые доски со ржавыми гвоздями и ямы-«ловушки» под гнилыми придомовыми мостками.
Я, как ни берегся, в одну из таких ям все-таки угодил. Почти по пояс, но весьма удачно — отделался легким испугом. Однако, не зря говорят, что не бывает худа без добра. Пока выбирался из грязной ямы, заприметил ящик в глубине близстоящего дома. А внутри оказалось целое сокровище: плакаты советских лет, бытовые квитанции, железнодорожные билеты от Ерцева, а главное — фотографии когда-то живших в Совзе людей и написанные ими письма. Некоторые — на имя прокуроров и большого начальства в Архангельской области.
Кстати, недавно сразу несколько федеральных СМИ назвали Совзу одним из мест, где может появиться большой мусорный полигон для столичных отходов.
Но с учетом практически полного отсутствия дороги предположение столичных журналистов выглядит пока фантастическим.
Но с учетом практически полного отсутствия дороги предположение столичных журналистов выглядит пока фантастическим.
Самая главная ценность
Чтение старых писем прервал приглушенный звук, как будто где-то за околицей металлом били о металл. К тому времени мы уже знали от Алексея Галямичева, что в поселок иногда приезжают вытегорские «кладоискатели» — охотники за металлом, и теперь настало время познакомиться с ними поближе.
Со стороны Железнодорожной улицы (на месте самой магистрали, где рельсы разобрали в первую очередь, осталась лишь заросшая травой насыпь) заходим на территорию бывшей промзоны. Именно здесь находится основной клондайк охотников за металлом — железо и доски утрамбованы в земле в несколько слоев. Сначала замечаем груженую машину, а затем в кустах и троих «кладоискателей», оснащенных металлодетектором, ломами и лопатами.
Перед нами целая семья — Андрей, Наталья и их взрослый сын Сергей. Говорят, что приезжают в Совзу с 2005 года, тогда в поселке уже не было электричества, но в нескольких домах еще продолжали жить люди. Первоначально вытегоры также ночевали в брошенных строениях, но оставленные без присмотра дома очень быстро стали гнить. Мол, как только поселок опустел, начавшееся разрушение зданий было уже не остановить.
По словам Андрея, теперь приходится работать вахтовым методом. Обычно занимаются раскопками три-четыре дня и ночуют в машине, потом уезжают в Вытегру. В особо удачный день на семью удается собрать до 400 килограммов металла. Но его еще надо вывезти по бездорожью чуть ли не за сотню километров, рискуя на каждом из самодельных мостов. Да и сама работа физически очень тяжелая, а с конца мая и до середины августа здесь свирепствуют комары и мелкий гнус.
— Медведицу этим летом несколько раз в поселке видели, и не одну, а с медвежатами, — рассказала нам Наталья. — Но мы с ними мирно живем, друг другу не мешаем. Больше напрягает, когда конкуренты-металлосборщики из Каргополя приезжают. Хотя промзона большая, места всем хватает.
Тем временем природа начинает медленно, но неотвратимо захватывать Совзу. Трава и кустарник своеобразным зеленым ковром оплетают еще сохранившиеся строения, несколько молодых сосенок растет теперь и на бывшей центральной площади поселка. Такими темпами всего через
10-15 лет никаких видимых материальных следов в Совзе может и не остаться. Но само это название наверняка еще долго будет будоражить память когда-то живших здесь людей.
10-15 лет никаких видимых материальных следов в Совзе может и не остаться. Но само это название наверняка еще долго будет будоражить память когда-то живших здесь людей.
Кстати, многие бывшие совзинцы, переселившиеся в самые разные регионы страны, продолжают поддерживать друг с другом связь. В специально созданной в одной из социальных сетей закрытой группе с говорящим названием «СОВЗА. Поселок, который мы любим» состоят без малого 400 человек. Люди делятся фотографиями, ищут бывших одноклассников и сослуживцев. А еще рассказывают о той, для каждого своей Совзе, что бережно хранится в их воспоминаниях.
http://krassever.ru
