Мы съездили в последние перед зоной отчуждения жилые деревни. Маски продаются в сельском магазине, но их никто не покупает: у людей нет денег  Источник: https://www.kp.by

 

 

В 34-годовщину катастрофы на Чернобыльской АЭС «КП» отправилась в последние перед зоной отчуждения жилые деревни Брагинского района. Точнее — полуживые.

 

В деревне Савичи, на самой границе с «зоной», почти все дома разрушены. Но вдруг посреди «заброшек» встречаем жилой дом. У калитки табличка с расписанием приезда автолавки. Слышим, как в доме работает телевизор, стучим в окошко — во двор выходит 80-летняя Екатерина Марковна Чечко. Она — одна из тех, кто вернулся на родину после отселения в «чистую зону». Не прижилась — потянуло домой.

 

 

— Пять хат жилых осталось. Все пенсионеры. Не страшно. А кого бояться? Кто сюда пойдет! — говорит Екатерина Марковна.

 

 

Каждый год к чернобыльской годовщине ее навещали итальянцы. В этом году, конечно, не смогли приехать:

— У них сейчас вон что творится… И границы ж закрыли, не пускают их.

 

 

Никаких мер против коронавируса бабушка не принимает, но и заразиться не боится:

— Ко мне ж никто не ходит, вокруг никого нету! И я никуда не хожу. Эта хвороба страшнее Чернобыля. Столько людей уже погибло! Когда радиация была, так люди не гибли. Кто на станции был, еще кто-то, но не так же сильно гибли, как сейчас!

 

 

В соседней деревне, Двор-Савичи, побольше жителей — 15. Здесь — единственный на всю округу магазин.

 

 

— Аптисептик стоит, маски продаем: и одноразовые, и многоразовые, марлевые. Только никто еще не купил ни одну маску, — признается продавец. — Из местных никто в масках не ходит. Да и в Брагине тоже — может, пару человек в масках всего встретите.

 

 

Продавец — молодая женщина, тоже считает, что коронавирус страшнее радиации:

— Потому что нет вакцины, непонятно, чего от него ждать. А с радиацией все ясно: столько онкологии кругом. У меня родители тоже от рака умерли. Только в свидетельстве о смерти этого врачи не написали.

 

 

В другой полузаброшенной деревне — Грушное — немного повеселее. Здесь встречаем молодых людей, детей. Школьников привезли к бабушкам и дедушкам на выходные. А молодая мама Алена приехала из Гомеля с маленьким ребенком:

 

 

— Тут гораздо меньше вероятность заболеть коронавирусом. Будем сидеть в деревне, пока не пройдет эпидемия. Лучше, чем в квартире в четырех стенах! Я работаю парикмахером-модельером, но сейчас в декрете. А муж остался в городе — ему нельзя бросить работу.

 

 

Сельчанин Юрий говорит, что все мужики, которые не лежачие, ездят в Россию на заработки, ведь здесь работы нет. Но сейчас границы закрыли, поэтому люди бедствуют:

Ad 3
Advertisements

— Везде пишут: одевайте маски. А действуют они только два часа. Кто может позволить себе купить даже две маски на день? Сейчас хоть бы кусок хлеба купить, а не то что маску!

 

 

Некоторые собирают металл на заброшенных подворьях. Сдают в местный магазин — по 20 копеек за кило.

 

 

— Вот то что за день накопал, привез вечером, сдал. Вышло: хлеб, бутылка минералки, пачка сигарет, десяток яиц — Радуница все-таки, — говорит Александр, который тоже обычно работает в России, а сейчас вынужден собирать металл.

 

 

Кроме безработицы и радиации у жителей Грушного недавно появилась еще одна проблема:

— Директор колхоза перекопал нашу речку Брагинку. Посмотрите, на что она стала похожа: вся высохла! Пешком перейти можно. Уже гнить начала. А что будет летом? Раньше тут дети купались — много школьников на лето привозили. Куда им сейчас деваться?

 

 

Сельчане говорят, что из-за высохшей речки в колодцах уже нету воды:

— Колхозу надо, чтобы поля орошались. А людям как жить?

 

 

Радиационно-экологический заповедник, который обычно оживает на Радуницу, в этом году, похоже, останется без многих гостей. Раньше уже в субботу накануне Радуницы, когда разрешают беспропускной въезд, на кладбищах отселенных деревень кипит работа. В этот раз, проехав несколько больших брошенных деревень, мы встретили лишь одного человека на кладбище.

 

 

— Я в этом году один за всех. Те, кто обычно приезжает каждый год и в этот раз не поехали, попросили могилы их родственников тоже убрать, — рассказывает мужчина.

 

 

Возле могилы своей бабушки он кладет, по здешней традиции, горсть конфет и печенья. Меняет медальон на памятнике, повязывает полотенце на крест.

— Это моя родина. Каждый год сюда приезжаю. И сейчас не мог не приехать.

 

 

На КПП заповедника подтвердили, что в первый день беспропускного режима в зону проехали лишь считанные машины:

— Боятся люди, конечно. Это и правильно: переселенцы ведь со всей Беларуси съезжаются — мало ли кто кого заразит. А многие живут в Украине, России — границы закрыты, поэтому тоже в этом году не приедут.

 

 

Павел МИЦКЕВИЧ.

Loading