Неутешительными оказались итоги проверки Счетной палаты Бурятии относительно эффективности расходования грантhttps://www.infpol.ruовых средств, выданных начинающим фермерам республики. Из 101 проверенного хозяйства, получившего поддержку, лишь пять добились планируемой выручки от реализации сельхозпродукции. Почти половина хозяйств закрылась, как только закончился грант. Хотя в Минсельхозе республики предпочитают формулировку «сменили статус». Источник: https://www.infpol.ru
«Как в любом бизнесе, происходит отбор»
По данным министерства, с 2012 года, когда стартовала господдержка, гранты получили 338 начинающих фермеров (590,7 млн рублей) и 32 семейные животноводческие фермы (234,9 млн рублей), подавшие заявки. И те, и другие вложили 228 млн собственных средств.
ци
Получив поддержку, фермер обязан проработать пять лет, создать и сохранить рабочие места на протяжении всего срока. По окончании пятилетки он может продолжить работу или сменить вид деятельности на личное подсобное хозяйство (ЛПХ).
В 2012 году гранты получили 46 начинающих фермеров и три семейные фермы. Из них по истечении пяти лет 26 хозяйств прекратили деятельность. В следующем году господдержку получили 44 начинающих фермера и четыре семейные фермы, из которых деятельность прекратили 22 хозяйства. Два КФХ не выполнили условия и закрылись досрочно, вернув грантовые деньги.
Происходит это в основном из-за высоких налоговых отчислений и страховых взносов. Но, как отмечают в ведомстве, это лишь инструмент отбора – выживает сильнейший. Успешные проекты остаются в статусе КФХ и получают другую господдержку. Не справившиеся с налоговой нагрузкой фермеры переходят в статус ЛПХ.
«Можно раздать сто грантов»
Руководитель филиала Россельхозцентра по Бурятии, к.с/х.н., профессор Намжил Мардваев уверен, что уход «Тугнуя» — «очередной гвоздь в крышку гроба» сельского хозяйства республики и далеко не последняя его потеря.
— Не так давно собственник «Тугнуя», находясь у главы республики, сообщил, что ещё две недели назад принял решение закрыться, — рассказывает Намжил Мардваев. – Почему соответствующие люди об этом не знают, мне неизвестно. Надо понимать, что «Тугнуй» был не просто сельхозпроизводителем, он был якорным предприятием, имел мощную технику и выполнял множество функций на уровне района и даже республики. Уходы таких ключевых предприятий — это страшная вещь. Можно раздать ещё сто грантов, но не создать такого предприятия.
В Минсельхозе Бурятии на сообщение Мардваева уклончиво ответили, что «собственник не заявлял о прекращении деятельности организации».
— 14 лет назад, по правде говоря, мы заманили его в сельское хозяйство обещаниями, — говорит Намжил Мардваев. – Дмитрий недавно сказал мне, что если бы он не связался с сельским хозяйством, то построил бы что-нибудь для себя, например, комплекс. Земля у него была, деньги были. За 14 лет человек просто вложил несколько сотен миллионов и ничего не получил, кроме гонений (на собственника компании заведено четыре уголовных дела. – Прим. автора). Конечно, от Минсельхоза он кое-что получал, но и вернул много. Сейчас множество предприятий идут на закрытие, крупных, средних, и мы всё губим сами.
Сам Дмитрий Климов уверен: то, что сейчас происходит с «Тугнуем», «чей-то заказ». При этом он отметил, что к Минсельхозу у него претензий нет. На предпринимателя в 2018 году завели уголовное дело – мошенничество в особо крупном размере. Из-за проверок правоохранительных органов, которые длятся уже два года, он вынужден проводить частичную ликвидацию предприятия.
— Я купил сельхозтехнику, они (Минсельхоз Бурятии. – Прим. автора) мне компенсировали, сами всё оформляли мне, — говорит Климов. – А теперь правоохранители мне говорят, что компенсировали неправильно. Я ничего не крал, моя совесть чиста. Просто извели меня уже за эти два года, если бы что-то было, давно бы нашли. С материалами уголовного дела мне осталось знакомиться ещё полмесяца, а потом не знаю, куда и вообще принадлежу ли я сам себе теперь.
«Мы не нация корейских посудомойщиц»
Многие начинающие фермеры не выдерживают свалившейся на них в одночасье налоговой нагрузки. Требования, предъявляемые к руководителям КФХ, зачастую оказываются невыполнимыми.
— Получил грант на четыре миллиона, значит, четверых должен взять на работу, — говорит эксперт. – Это очень сложно, ведь нужно обеспечить всех зарплатой и за каждого платить налоги. Начинающий фермер в жизни таких налогов не платил, а тут «вынь да положь» — он, конечно, морально к этому не готов. В деревне есть такое понятие: корова должна вырасти и отелиться и только потом её нужно доить. В случае с фермерами получается, что мы доим телят.
Контролировать, как расходуются средства грантов, не проблема, говорит Намжил Мардваев. По-видимому, в этом просто не видят необходимости.
— Однажды на шестом по счёту совещании по подготовке республиканского мероприятия я отметил, что по весенне-полевым работам или по уборке урожая мы столько совещаний не проводим, сколько по одной выставке-ярмарке. Популяризация — это, конечно, хорошо, но нельзя же всю работу сводить на выставки да ярмарки. Мы врём, что у нас всё хорошо, и если так будет продолжаться, то развития сельского хозяйства не произойдёт. Это не критика министерства, я это уже много раз объяснял. Это призыв обратить внимание и поменять подходы. Губя село, мы теряем наш народ – он едет зарабатывать в Корею. Мы же не нация корейских посудомойщиц, мы нация животноводов. Но такой неразумной аграрной политикой мы принципиально делаем не так. Начать надо с простого, с соблюдения законов и правил ведения сельского хозяйства вообще.
Всего в республике число фермерских хозяйств за последние шесть лет сократилось более чем на 57%. Если в 2012 году их было 4 410, то в 2018-м – уже 1 870.
