Виктор Иванович Стукан несколько лет назад оставил Минск, хорошо оплачиваемую  работу и уехал на свою родину в Ушачский район, в деревню Дорошковичи, в которой осталось всего четыре жилых дома. Недавно он собрал односельчан на Сябрыну и очень гордится этим фактом. Источник: https://rg.ru

Восстанавливать деревню Виктор Иванович решил с реанимации добрых соседских отношений. Для этого ему понадобилось придумать праздник, наловить рыбы, развести костер и сварить уху.

— Сейчас люди в телефонах сидят больше, чем общаются между собой, — справедливо замечает он. — Человек отвык от совместной, общественной жизни, залез в свою скорлупу и ничего ему не надо. Сказывается и возраст. Хотя в деревне есть люди моложе меня, да и я стариком себя не считаю.

Виктору Ивановичу — около 60. Местные называют его Иваныч. На актуальном сленге его можно назвать волонтером, активным гражданином: не боится креативных решений, умеет по-хозяйски увидеть беспорядок, сказать доброе слово каждому и убедить любого в том, что «если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно».

В планах у Виктора Ивановича — восстановить не только отношения, но и активную жизнь в деревне. Недавно две молодые семьи купили «домик в деревне».

— В больших городах люди долго не живут, — продвигает идею о пользе деревенской жизни бывший горожанин. — А здесь дышится легко, красиво.

Четыре года назад Виктор Иванович с женой ехал в деревню. В сумерках на автостраду выбежал огромный лось… Жена погибла. Он чудом остался жив. Пролежал в больнице больше двух месяцев. Выписался со второй группой инвалидности.

— Гантель весом в один кг для меня была неподъемной, — вспоминает он.

Сейчас Иваныч поднимает и может пронести бочку с водой, 50 литров. А тогда у него были все шансы стать городским «овощем».

— Когда на комиссии по инвалидности мне зачитывали перечень, чего нельзя, я спросил, а жить можно? — смеется Стукан. — Сколько хочешь, сказали врачи и выписали лекарств на 200 долларов. Эти лекарства я должен был пить каждый месяц.

Виктор Иваныч выкинул таблетки, начал заниматься по своей методике (спортсмен все же), снял инвалидность (врачи были в шоке) и уехал в деревню. Навсегда.

В память о погибшей жене Виктор Иваныч в своем деревенском огороде сажает розы. Спрашиваю, не было ли его бегство в деревню побегом от самого себя и от трагедии?

— Нет, — отвечает. — Я не бежал от трагедии. Когда лежал в больнице после аварии, месяц не спал, думал. Как жил, чем жил, как хочу жить. Семья у меня хорошая, дети прекрасные. И жили-то мы неплохо. Я работал начальником, хорошо зарабатывал, занимался биатлоном, ездил по миру… Но если бы меня спросили — изменил бы ты свою жизнь? Я бы ответил — да. И прожил бы более активно, интересно. Изменил бы приоритеты. Жалею, что раньше не занялся пасекой. У меня отец — пчеловод. Когда он умер, мама просила — займись, а мне все некогда было. А теперь я могу сказать, что у меня самый правильный мёд, приезжайте пробовать, — приглашает он.

Когда-то в Дорошковичах было две кузницы, лесопилка, столярная мастерская, две конюшни, общественная баня, столовая, хлебопекарня, магазин, ферма на 100 голов, чурочный завод (паровым машинам нужны были дрова — чурки).

— В 1905 году в моей деревне было 11 дворов, но в 11 дворах проживало 149 человек, — рассказывает Виктор Иваныч.

Сегодня в деревне Дорошковичи четыре дома и семь человек.

Ad 3
Advertisements

— Наш район умирает, — с горечью говорит Виктор Иваныч. — Развития никакого, перспективного плана нет.

Выжить через общение, через личную инициативу и неравнодушие — идея не новая, но в век замкнутости на своем «я» выглядит как спасительный «апгрейд» не только для деревни. Поэтому и обивал соседские пороги Иваныч, уговаривая односельчан прийти на праздник возрождения родной деревни, созывал земляков, разъехавшихся по всей Беларуси.

— Не скажу, что у меня все получилось, но результатом доволен, — комментирует Иваныч. — Люди собрались, человек 25, и это самая высшая оценка.

Жителям и гостям Дорошковичей он рассказывал об истории их деревни, а потом все сидели у костра.

— Я сварил уху. Все сказали «как здорово». Теперь хочу наловить рыбы и повторить посиделки у костра, — говорит Иваныч. — В соседнюю деревню приезжают из Минска два моих одноклассника, хочу их тоже привлечь, возродить дух дружбы.

Про уху и рыбалку Иваныч говорит не случайно. Ушачский район знаменит своими озерами. А еще это малая родина писателя Василя Быкова (он родился в деревне Бычки), поэта и писателя Петруся Бровко, народного поэта Рыгора Бородулина.

…Спрашиваю, у кого больше шансов спасти деревню — у романтика или прагматика?

— Ни у того, ни у другого. Без финансов возродить деревню не получится, нужен прагматик, — отвечает Виктор Иваныч. — Для идей нужен романтик. Вот если сойдутся они вместе, тогда все получится.

А еще, по мнению Иваныча, деревню могли бы спасти неравнодушие, самостоятельность и смелость.

— Плохо, когда нет хозяйского отношения к месту, где живешь, или к делу, которым занимаешься, — рассуждает Иваныч. — Когда нет человека, который все видит, все замечает, не ждет разнарядки. Когда я работал начальником производства, ко мне обратился один человек — у меня говорит, станок есть, можно я вам втулки буду делать?

Я согласился. Он привез заказ, каждая деталька завернута в промасленную бумажку, чтоб не ржавели. Я отправил на контроль качества, все соответствовало. Сегодня у него свой завод, современное оборудование. Заказов столько, что не поспевает. А государственные заводы этим заниматься не могут. Вот вам ответ на вопрос — что спасет деревню.

Он уверен, пока будет жив последний неравнодушный человек, деревня будет жить.

Текст: Татьяна Владыкина

 

Loading