Время – шестидесятые годы. Тогда мы с мамой жили в небольшом городке на западе Латвии. И у меня там был друг-одноклассник, Колька Зубков, к которому я часто ездил погостить в хутор.
Родители его были старообрядцами, не курили и практически не пили, а много работали. Дело в том, что хуторская система предполагала очень интересную схему ведения сельского хозяйства. Хутора были расположены далеко друг от друга, до ближайшего соседа нужно было идти как минимум час пешком. Поэтому, фигурально выражаясь, не люди ходили на работу в колхоз, а колхоз приходил с работой к ним.
У Колькиных родителей был большой хлев, в котором помещались, если мне не изменяет память, колхозные 15 или 20 коров, и 5 бычков на откорме. К нам на двор регулярно привозили сено и зерно, и увозили навоз. Два раза в день приезжала машина, которая забирала фляги с надоенным вручную молоком.
А еще они держали свою скотину: несколько коров, а также свиней и овец. Так что вы представляете, какой это был труд. Зато не надо было каждый день далеко ходить и ездить на работу, контору колхоза хозяева посещали два раза в месяц, получая аванс и зарплату.
У Кольки было двое младших братьев, Гришка и Витька, и сестра Домнушка. Они радовались каждому моему приезду, потому что тогда родители разрешали им поиграть со мной несколько часов. Мы бегали наперегонки, стреляли в цель из самодельных луков, играли в блейки (что-то вроде чижика), в общем, развлекались по-полной.
А потом все мы брали в руки грабли и вилы, и шли работать в хлев, помогать их отцу по имени Орефий и матери, имя которой я, к сожалению, не помню. Мне больше всего нравилось убирать у овец, они были такие веселые, добрые, а ягнята так уморительно тыкались в колени, выпрашивая хоть какие-нибудь лакомства, хоть хлеба кусочек!
После работы все усаживались за стол ужинать. Вначале глава семейства нараспев читал какие-то тексты на труднопонятном языке (позже я понял – на старославянском), потом вся семья долго отбивала поклоны, и начиналась трапеза. Они ели из общей посуды, а мне давали отдельно тарелку и ложку.
Помню, еда была простая, зато вкусная и обильная. В пост Колькина мать подавала на стол приготовленную в русской печи, политую подсолнечным маслом кашу с разными соленьями-квашеньями, отваренные и затем запеченные кусочки теста с медом, а в скоромные – баранину или говядину с картошкой, политой маслом уже сливочным, или густой сметаной.
Самым интересным временем был вечер. Свет хозяева не включали, чтобы, как они говорили, зря не жечь электричество, а зажигали керосиновую лампу. Дядя Орефий что-то мастерил, попутно рассказывая нам, малышне, разные истории, а его жена и Домнушка обычно пряли шерсть, для себя и на продажу.
Рассказы были разные, интересные и не очень. Вторые касались в основном житий святых и библейских сюжетов, которые я тогда не понимал. А вот первые были веселее: разные сказки и анекдоты, в которых высмеивались в первую очередь попы.
До сих пор помню байку про хитрого и злого попа, который решил потешиться над маленьким мальчиком, предложив ему взять обруч, который сам раньше раскалил на огне. Но паренек оказался умнее, он поплевал на обруч, понял, что тот горяч, подцепил его на палку и унес домой, где все рассказал родителям. Те решили проучить попа и пригласили его на обед, поставили перед ним чашку очень горячих щей, щедро политых постным маслом. Поп тоже решил поплевать в миску, но щи не зашипели, тогда он взял большую ложку и как следует хлебнул горячего варева. Мы просто катались по полу от смеха, представляя себе, как он орал и плевался! Не делай другим плохо, и тебе не сделают того же…
Коля Зубков, если ты читаешь этот рассказ, знай: я все помню и благодарен от души твоей семье за то, что вы учили меня добру и труду. И это очень пригодилось мне в жизни позже, особенно когда я оставил большой Город и переехал в деревню. Мир и счастье твоему дому!
Спасибо за внимание.
Михаил Михайлов.
