«…– Ну что? – спросил Портос, сидевший во дворе гостиницы «Козочка», у д’Артаньяна, который возвратился из Пале-Рояля с вытянутой и угрюмой физиономией. – Он дурно вас принял, дорогой д’Артаньян?
– Конечно, дурно. Положительно, это просто скотина! Что вы там едите, Портос?
– Как видите, макаю печенье в испанское вино. Советую и вам делать то же.
– Вы правы. Жемблу, стакан!
Слуга, названный этим звучным именем, подал стакан, и д’Артаньян уселся возле своего друга…»
Дойдя до этого места, я сразу понял, что здесь и сейчас просто обязан налить в стакан вино, обмакнуть в него печенье. И съесть его, прибщившись тем самым к дружной компании благородных мушкетеров.
К счастью, печенье было в наличии: пол-пачки «Домино», оставшегося от завтрака. Но где, три тысячи чертей, добыть вино? Купить его невозможно – мне его, за молодостью лет, не продадут, да и денег всего пятнадцать копеек, отложенных на мороженое. Впрочем…
В книжном шкафу, позади собрания сочинений кого-то там, стояла бутылка вина, заначенная родителями к ноябрьским праздникам. Я ее обнаружил как-то случайно и почти позабыл за ненадобностью, ибо в те года не употреблял ничего крепче «Буратино». Но сейчас, благодаря этому запретному для меня напитку взрослых, можно было бы почувствовать на своем собственном языке то, что с удовольствием вкушали сотни лет назад великие д’Артаньян, Портос, а, может быть, и сам Атос.
Кажется, на этикетке было написано «Ркацители». Или «Гратиешты»? Не помню, давно было дело. Руки чесались поскорее открыть, налить и употребить, но… разум уже заранее рисовал картину жестокой расправы родителей с моим, так сказать, задним фасадом. Впрочем, одной сечкой больше, одной меньше – какая разница?
Итак, пробка удалена, печенье красиво уложено на блюдечко, казалось бы, можно приступать к действию. Однако, чего-то важного определенно не хватало, отсутствовал какой-то маленький штрих, мелкая деталь, без которой, как сейчас говорят, не складывался пазл.
А, вспомнил! В книге-то за столом сидели двое, приятно беседуя, я же был в гордом одиночестве. Ну да исправить это недолго. Тем более, что уже несколько минут снизу раздавалось: «Мишка, выходи! Чего ты там, уснул, что ли?»
Высунув голову в окно, я крикнул:
— Васька, давай ко мне, чего покажу!
Васька ворвался в квартиру, как смерч, вопя уже с порога:
— Чего, чего покажешь, а?
— Ты «Трех мушкетеров» давно читал?
— И сейчас читаю, а что?
— Помнишь, там д’Артаньян и Портос пьют вино с печеньем?
— Точно, в «Двадцать лет спустя». Эх, вкуснота какая, наверно…
И тут я театральным жестом указал другу на стол:
— Портос, садитесь сюда и макайте вкуснейшее на свете печенье в это чисто испанское вино.
Васька аж попятился.
— Да ну его нафик, — замотал он головой, — родители твои придут, все увидят и нам обоим мощно влетит.
— Все беру на себя, — благородно ответил я и разлил вино по стаканам. Мы переглянулись и, не сговариваясь, оба протянули руки к печенькам…
«Домино», пропитанное терпкой горьковатой жидкость, было довольно противно на вкус. Но мы героически жевали его, с видом знатоков рассуждая о том, что это вот это вот вино, и точно, ничем не хуже испанского. И вообще, мушкетеры короля были классные ребята, они знали толк не только в дуэлях и прекрасных дамах, но и в том, что на самом деле вкусно, а что нет…
Мне всыпали изрядно, хотя за что – непонятно, ведь употребили мы вина совсем по чуть-чуть, остальное вылили обратно в бутылку, правда, с размокшими печенюшными крошками. Родители, кстати, настойчиво хотели выяснить, кто же еще, кроме меня, участвовал в той «безобразной попойке», но я, как и обещал, Ваську не выдал…
Наша дружба продолжается уже много лет и, хотя жизнь разбросала нас по разным уголкам страны, мы всегда помним друг о друге, по возможности встречаемся и, если надо, приходим друг другу на помощь. Ведь, приобщившись тогда через простое недорогое вино и дешевое печенье к славному мушкетерскому братству, мы получили, как в наследство, их гордый девиз: «Один за всех, все за одного!»
Спасибо за внимание.
Михаил Михайлов.