Когда наши путники вошли в общий зал, — если только тот сарай, оклеенный дешевыми обоями, с некрашеным полом, с белыми некрашеными столами, покрытыми чистыми, впрочем, хотя и дешевыми скатертями, можно было назвать залом, — зал был полон, преимущественно сирой публикой. Сидело несколько чуек, поддевок со своими дамами в платочках.
— В общей здесь нельзя, — отозвался Андрей Александрович, — пойдемте в кабинет.
Кабинет скорее походил на стойло, две стены, образующие угол, представляли собой собственно два огромных окна с мелким переплетом и кисейными занавесками; стоял опять белый некрашеный стол, покрытый дешевой скатертью, перед диваном, обитым ситцем; над диваном висло зеркало, отражения своей физиономии в котором, наверное, никто бы не узнал.
Оба гостя Андрея Александровича видимо были немного смущены неприглядной, чисто харчевенной обстановкой; он лукаво улыбался. Но, когда подали икру, чудный, желтый как янтарь, осетровый провесный балык, чудовищные ломти холодной свежей осетрины, гости разинули рты.
Подали чудные пельмени «по особому заказу», к ним рубленую петрушку, тертый швейцарский сыр, для любителей, красный квасной уксус в простом пузырьке и в рыночной перечнице только что натолченный свежий перец.
Андрей Александрович наложил себе полную тарелку горячих пельменей. Все были на подбор мелкие, как грецкий орех, с тонким, в папиросную бумагу, тестом и начинкой из свинины пополам с филейным мясом, приправленной луком, так мелко рубленой, что она представляла собой массу, похожую на тесто. Это были настоящие пельмени, какие делаются в Пермском крае. Наложив полную тарелку пельменей, Андрей Александрович слил телячий бульон, в котором обыкновенно варятся настоящие пельмени, полил их красным уксусом, посыпал перцем и петрушкой. Гости последовали его примеру.
Пельмени с начинкой, замешанной на густых кипяченых сливках, были изумительно вкусны. После пельменей подали стерляжью уху. Нашлись и самые тонкие сорта высоких марок заграничных вин.
Вошел хозяин, низко кланяясь и приветствуя почетных гостей.
— Ну что, как дела? — спросил Андрей Александрович.
— Как сказать, — отвечал хозяин, — против прежних годов далеко, а все же не хочу Бога гневить: именитого купечества пока еще мало видали, а ровненький среднячок выручает. Сами изволите знать, окромя кухни, почитай не хуже самого Никиты Егоровича или Барбатенки, никаких у нас привлекательностей нет. Кабы певичек позволили, было бы дело другое. Третий год хлопочу втуне…
