В мае губернатор Антон Алиханов в ходе конкурса стартапов «Бизнес Баттл» пожаловался аудитории на внимание силовиков. По словам главы региона, власти понимают, что могут довести до банкротства одного из калининградских фермеров, занимающегося развитием агротуризма, но не могут не давить, «потому что за нами смотрит с одной стороны прокурор, а с другой — ФСБшники». Имя фермера Алиханов не назвал, но «Новый Калининград» нашел человека, опознавшего себя в словах губернатора, и рассказывает его историю. Источник: https://www.newkaliningrad.ru

 

 

«В интернете есть картинка, где лягушку уже почти съели, но она держит цаплю за горло и не сдается. Эта лягушка — это я», — с легкой улыбкой на лице, немного заикаясь, говорит калининградский фермер Сергей Заец.

 

 

Когда маркетологи агрохолдинга «Залесский фермер» размышляли над тем, как создать у покупателя эмоциональную связь с продуктом, они, вероятно, хотели, чтобы клиент, видя на полке их молочку, представлял себе такого человека, как Сергей. Активный мужчина средних лет, в простой синей футболке с кнопочным мобильным телефоном Philips, в который он каждые 10-15 минут дает команды: перегнать сельхозтехнику, привезти семена, накрыть обед для постояльцев его усадебного дома.

 

 

Осесть в Краснолесье

 

 

Фермером Заец был не всегда. К моменту распада Советского Союза он решил покончить с морем, в которое ходил 10 лет, и поселиться неподалеку от Виштынецкого озера. Работы, кроме сельскохозяйственной, в этих местах не было.

 

 

Заец уговорил одного из своих друзей-моряков осесть вместе в Краснолесье. Зимой 1991-го друзья остановились у заснеженного немецкого дома лесничего в Чистых прудах. Пробравшись через сугробы к ветхой, но очаровательной немецкой усадьбе, они постучали в дверь — открыла старушка и рекомендовала по поводу продажи поговорить с главой колхоза. Тот несколько недель думал, продавать или нет (главным опасением было, что здание разберут на кирпичи), и все же решил расстаться с колхозной собственностью, назначив цену в размере стоимости новых «Жигулей».

 

 

Здание продали вместе со старушкой. Заец потом долго предлагал ей построить новое жилье или как-то помочь деньгами, но женщина просто однажды ушла, не взяв ни копейки, и поселилась в доме, который ей неподалеку построили дети.

 

 

Скоро компаньон Заеца пригласил свою жену приехать из Брянска и посмотреть, в каком «замке» им предстоит жить. Женщина в то время руководила стоматологической клиникой, к авантюрам склонности не имела, но в Калининградскую область все же вылетела. На обратному пути, стоя у трапа самолета, она сообщила мужу, что если он хочет жить в этом полуразрушенном «замке» с текущей крышей, то им лучше развестись. Так Заец лишился единственного единомышленника, на которого рассчитывал.

С реставрацией здания фермеру помогли немцы. Как вспоминает Заец, прямую материальную помощь они оказывали только русским немцам, переезжавшим в область из Казахстана. Однажды фермер по сохранившемуся пропуску моряка проник в порт в день разгрузки партии немецкой сельхозтехники, привезенной в область в качестве гуманитарной помощи. «Я же фермер!» — уверял Заец в ответ на вопрос о том, почему его нет в списках получателей техники. Итогом «спецоперации» стал мешок свеклы. На большее немцы без подтверждающих документов не согласились.

В то время из Германии активно финансировали гуманитарные проекты в Калининградской области. Десять лет Заец на лето принимал по 20 сирот из зеленоградского детского дома. В рамках этого проекта немцы поменяли в усадебном доме окна, двери и сделали отопление. Некоторые сироты, жившие у Заеца в 1990-х, до сих пор называют Сергея отцом, приглашают на свадьбы и семейные праздники.

 

 

Перестал фермер работать с сиротами, когда на его пороге появились проверяющие. «Приезжают чиновники, говорят: „У тебя нет меню“. Я говорю: мы показываем детям, что такое семья, как мы работаем, но если у вас лично дома есть меню, то я сделаю меню. Потом говорят: „У тебя нет дня в неделе, когда была бы рыба, или вы кормите детей борщом три дня“. Но вы мне покажите ребенка, который не доедает, говорю. „У тебя нет педагогического образования“. Достали! И я махнул рукой», — вспоминает Заец.

 

 

Первое время немцы помогали и с семенами, но давали их в долг. Заец до сих пор отправляет по 15 тыс. руб. в месяц в качестве возврата долга. Деньги идут на проект «Шанс» — учреждение для выпускников детских домов, позволяющее адаптироваться к самостоятельной жизни.

 

 

Большой усадебный дом позволял принимать много гостей. Поначалу к фермеру ездили в основном друзья, но довольно скоро и ему, и друзьям стало понятно, что лучший способ продолжать приятные встречи — это договориться о цене за питание и ночлег. Так Заец занялся агротуризмом и через «сарафанное радио» наработал большую базу постоянных гостей.

 

 

«Заец был одним из немногих, у которых было все правильно: и размещение, и фермерское хозяйство. Это было самое главное впечатление у людей», — вспоминает Марина Друтман из туристической компании «Балтма-Турс». Во второй половине 2000-х она курировала развитие туризма в областном правительстве. Хозяйство Заеца было одним из наиболее заметных в области туристических мест, связанных с производством экологической сельхозпродукции. Уволившись из правительства, Друтман стала директором элитного отеля и решила закупать у Заеца продукты. «Когда я начинала работать в „Шлоссе“, я ему звонила, чтобы поставлять нам его фермерскую продукцию. Я хотела брать только у него», — вспоминает бывший чиновник.

 

Так сказал Путин

 

 

В конце 2000-х фермер с интересом отнесся к словам Владимира Путина о важности семейных ферм для страны. «Путин сказал: нужна семейная ферма. Я люблю родину, люблю Россию. Верю президенту», — объясняет Заец, почему решил воспользоваться поддержкой властей на расширение своего хозяйства.

 

 

В 2012 году до области дошло финансирование на развитие фермерского движения. Заец узнал о возможности получить грант на развитие от журналистов, которые позвонили ему с вопросом, будет ли он участвовать в программе. В итоге фермер стал одним из трех человек, получивших от государства крупные суммы на развитие своих ферм. Вторым был Джаттай Тасалиев, бывший заместитель главы калининградской «дочки» «Лукойла», а третьим — предприниматель из Краснознаменска Владимир Хидирян.

Ad 3
Advertisements

 

 

Единственным, кто смог освоить полученный грант без последствий, оказался Тасалиев. Крупный мужчина с легким кавказским акцентом улыбается на вопрос о том, почему только у него сложились отношения с государством: «Я ему (Владимиру Хидиряну — прим. „Нового Калининграда“) советовал отказаться, потому что своих денег не было. Заецу я тоже советовал отказаться. А у меня свои деньги были».

 

 

Тасалиев уточняет: в нефтяной промышленности таких денег, чтобы участвовать в программе развития фермерства, не заработаешь. Перед получением гранта он продал свою долю в песчаном карьере и стал весьма состоятельным человеком. У Заеца и Хидиряна своего песчаного карьера не было.

Свой грант в 6 млн руб Хидирян в итоге вернул, потому что изначально рассчитывал на сумму порядка 22 млн руб. (такие гранты получили Тасалиев и Заец). «Я подавал на 20 млн руб. Мне одобрили, а потом дали 6. Я спросил: «Вы что?!» — эмоционально вспоминает предприниматель (помимо сельхозбизнеса у его несколько магазинов в Краснознаменске и Калининграде).
Участие в программе Хидиряну показалось кабальным. Корова в деревне стоила 25 тыс., а по условиям программы предлагалось покупать племенную за 80 тыс. Трактор, который подошел бы для отчетности перед минсельхозом, стоил 1,2 млн руб., в то время как купить подходящий для решения задач фермерского хозяйства можно было за 300 тыс. Помещение для скота нельзя было отремонтировать — требовалось реконструировать или построить новое по проекту.

«Участие в программе — 40% на 60% (фермер должен вложить в проект 40% собственных или привлеченных денег — прим. „Нового Калининграда“). Я покупаю корову за 80 тыс., 40% — это 32 тыс. [Таким образом] я уже доплачиваю [свои деньги за участие в программе], — рассуждает Хидирян, — Они нам [деньги] давали, а потом делали так, чтобы мы отказались. Получалось так, что за 5 лет они хотят на такой крючок посадить, с которого ты не дернешься».

 

 

Предприниматель уверен, что ни один обычный фермер не смог бы принять участие в правительственной программе без дальнейших проблем на предложенных властями условиях, а Тасалиев как раз смог, потому что он в первую очередь не фермер, а «очень богатый человек, который может себе позволить». Сегодня у Хидиряна больше двухсот голов скота, он достиг всего, что когда-то хотел сделать с помощью государства, и горд тем, что смог сделать это без него.

 

 

Каток поехал

 

 

Сергей Заец больших денег не имел, но подумал, что сможет по ходу строительства привлечь внешнее финансирование: взять в долг у знакомых или в «Россельхозбанке». Ожидания и реальность начали стремительно расходиться после получения государственных денег. Компания, на которую рассчитывал Заец, денег не дала, а «Россельхозбанк» кредитовать отказался.

 

 

Спустя месяц после перечисления последнего транша, в сентябре 2013 года, областная Контрольно-счетная палата начала проверку расходования средств и насчитала у Заеца софинансирование всего в 1,7 млн руб., а также зафиксировала отставание от сроков строительства здания коровника. В итоге аудиторы вынесли представление Нестеровской администрации о принятии мер реагирования. Некоторое время фермеру удавалось вести диалог с властями и получать отсрочки, но к 2015 году дело о возврате денег дошло до суда. В декабре 2016 года суд кассационной инстанции завершил процесс, обязав его вернуть 21,6 млн руб.

 

 

«Когда меня в Санкт-Петербурге последний раз суд судил, три судьи встали и говорят: «Фермеры, мы вас так любим, вы нас кормите и так далее. Мы-то видим, что вы сделали невозможное», — вспоминает Заец. Но судьи все равно вынесли решение в пользу государства.

Сейчас фермер честно признается, что до гранта не имел дела со строительством и сменил полдюжины подрядчиков, прежде чем достроил здание коровника. «Я подписывал соглашение, что построю за 18 месяцев. Я у строителей спрашивал: „Реально ли сделать за 18 месяцев?“. „Все сделаем, не переживай“. Главное — получить деньги. Пахать умею, сеять умею, а со стройкой никогда не сталкивался», — говорит Заец.

В разгар посевной кампании фермер прогуливается с корреспондентом «Нового Калининграда» по огромному зданию нового коровника и демонстрирует свою сельскохозяйственную технику, купленную на грант. Время от времени с проверкой приходит судебный пристав, приятная женщина, которая все прекрасно понимает. Заец тоже понимает, что она просто делает свою работу, и зла на нее не держит. Иногда он следит, как идет распродажа его техники. Пока везет, и желающих купить его самый хороший трактор John Deere нет. Но цена на него постоянно снижается.

 

 

Продолжив его банкротить, государство вернет не слишком много денег. Все, что у фермера было, оно уже арестовало. Усадебный дом Заец заложил, чтобы достроить коровник. Фермер действительно построил его не так быстро, как обещал в соглашении с минсельхозом. Но областные власти и сами почти никогда не сдают объекты в срок. По крупным стройкам задержка ввода объектов в эксплуатацию является традиционной.

Мы едем по Нестеровскому округу между полями на стареньком микроавтобусе Заеца. Фермер здоровается жестом руки с каждым прохожим. Иногда останавливается, чтобы перекинуться парой фраз. Сейчас он сеет фуражное зерно и рапс, чтобы выжить, но, кажется, самое большое удовольствие ему приносит разговор о фацелии. Это растение с фиолетовыми цветами, которое повышает азотистость и, соответственно, плодородность почвы. Стоя посреди поля, фермер говорит, как на следующий год после фацелии он вырастил пшеницу, а местный агроном не поверил, что почва вообще не удобрялась химическими составами.

Каждое утро Заец, по его словам, просыпается с ощущением, что его со дня на день «может переехать каток», но находит в себе силы содержать небольшой штат, делать молочную продукцию и возить ее в Калининград. Его фургон паркуется за зданием областного правительства, и к нему выстраивается очередь из сотрудников госучреждения. Пока молочку привозят вовремя. Но если не произойдет чуда, скоро чиновники обнаружат, что фургон исчез.

 

Текст — Вадим Хлебников.

Loading