В 40‑х годах прошлого века (19-го) в Петербурге проживал иногородний купец–миллионер Н-в, сколотивший свое состояние на золотопромышленном деле. Приведем красочное описание поистине барского гостеприимства этого мультимиллионера, данное М. Пыляевым в его книге «Замечательные чудаки и оригиналы»:
«Дом его по изобилию всего просто поражал посетителя. Балы его напоминали нечто сказочное: еще далеко до его дома виден был свет от его палат, а у подъезда стояла целая праздничная иллюминация. Сам хозяин встречал гостей в передней и подносил каждой из дам по роскошному букету из камелий или других редких цветов.
Все комнаты этого богача убирались и уставлялись цветами и деревьями, несмотря на зимнее время; здесь были в цвету буль–донеж, сирень, акация, розы и другие цветы не по времени.
Освещение в комнатах было тоже поразительное: всюду горели карельские лампы в таком количестве, что температура в комнатах была чисто тропическая. Аромат в комнатах был тоже редкий, точно на какой–нибудь парфюмерной фабрике, и для того, чтобы запах держался долго, на шкафах и под диванами, всюду лежали благовонные товары: мыла, саше, пудра и т. д. На одно куренье комнат у него выходило духов за вечер около полпуда.
Мало того, что комнаты его представляли нечто вроде тропических садов, но вдобавок сады эти были оживлены пернатыми: здесь с куста на куст порхали ручные птицы, которые садились на плечи дам и пели громкогласные свои песни.
Возле зала была устроена большая уборная для прекрасного пола. В ней все высокие стены были зеркальные, кругом стояли столы, на которых лежало все, чего душе было угодно — и перчатки, и башмаки, духи, помада, мыло, фиксатуар, шпильки в коробках, булавки, различные щетки, губки, и все это дамы брали у него даром.
Но единственно, что было невыносимо в этих апартаментах — это духота; последняя происходила от ламп, которые своим светом превращали ночь в день; этому, впрочем, хозяин очень радовался — гостям ужасно хотелось пить. И амфитрион только и делал, что ходил по комнатам и кричал официантам:
принеси гостям напиться. Но напиться воды здесь было нельзя. Хозяин говорил, что у нас воды и в заводе нет, а шампанского сколько угодно. Дамам, впрочем, было разрешено подавать ананасное прохладительное…
Мебель в его кабинете представляла ценность… немалую: что ни вещь, то золотая или серебряная, сигары гостям предлагались лучшие гаванские и величиной чуть ли не в пол–аршина; дорогая мадера, так называемая тогда ягодная, остиндская, в больших графинах стояла на столе.
В углу помещался накрытый стол с разными закусками, салфеточной икрой, балыками и другими деликатесами»
. Он не смог растратить всего своего состояния и после нескольких лет жизни в столице уехал умирать к себе на родину.
