— Расскажите, как вы решили заняться сельским хозяйством?
— Есть такая поговорка: если хотите потратить деньги с удовольствием – заведите любовницу, а если без удовольствия – займитесь сельским хозяйством.
А если серьезно, то это память детства, потому что вырос в Чегдомыне, где у дедушек и бабушек были коровы и прочая живность. У меня на Красной Речке свой дом, и в первую очередь я построил на усадьбе баню, потом сарай с сеновалом. Завел козочек, курочек, баранов, гусей, индюков, свиноматок. Детям купил лошадей. Детей у меня четверо.
— Ваша база – бывший 12-й военный совхоз, который располагался в селе Рощино. Как вы ее получили?
— Раньше это был большой совхоз. Представьте: 61 объект! Своя кочегарка – и надземная, и подземная на случай войны; колбасный и молочный цеха, коровники, свинарники, курятники, овощехранилище и прочее. Потом была приватизация совхоза, его почти весь разворовали, скот порезали. Остатки я покупал в рассрочку. Сохранилось около двадцати объектов, которые разрушены, но их еще можно восстановить. Я законсервировал административное здание. Восстановил полностью овощехранилище – подземное, двухэтажное, на две тысячи тонн хранения картофеля только на одном подземном этаже. Коровник нормальный достался — на двести голов. Два курятника: один нормальный, с крышей, на пять тысяч кур, а второй без крыши, но ее можно восстановить. Молочный цех сохранился. В 2016 году я все это купил, стал ставить заборы, делать водоотводы, подсыпать дороги.
— У вас какой основной вид деятельности?
— Производство картофеля.
— Сколько вы сажаете картошки?
— 20 гектаров. Еще кукурузу, тыкву — нынче было пять гектаров.
— И что с ней делать?
— Часть продавать, часть на корм — баранам, лошадям.
— Ох, если свинюшек тыквой кормить, мясо-то какое вкусное!
— А мы так их и кормим: тыквой, картошкой, лобой, соей.
— Мы отвлеклись. Вернемся к картошке. Что получается?
— Первый год сажали на полях возле Рощино. Но там земля плохая, все лето шли дожди. Это был первый опыт: миллион рублей закопали — ничего не накопали. Второй год сажали на острове — там земля хорошая еще с советских времен. Урожай был приемлемый. В прошлом году тоже неплохой. В этом году урожай сгнил. Посадили, обработали, а потом дожди, вода в Уссури и в Амуре поднялась, пошла на поля и до сих пор там стоит. Еще и весной будет стоять.
— Скажите: реально потянуть ферму на свои средства?
— Без дотаций и субсидий в сельском хозяйстве редко-редко бывает прибыль. Оно во всем мире дотируется, потому что зависит от слишком многих факторов.
— Но вы же потянули…
— Мне один бывший фермер сказал так. Ты никому не должен? Будешь заниматься сельхозпроизводством, будешь всем должен. И мне сейчас понятно. Раньше я ездил на дорогом джипе, теперь на недорогой легковой машине. В сельском хозяйстве очень много убытков, потерь и рисков. Я не знаю ни одного хабаровского фермера, который бы стал богатым. Даже из тех, кто занимается, казалось бы, выгодной культурой — соей, кому наше министерство сельского хозяйства оказывало финансовую поддержку.
— А вы?
— У меня были некоторые финансовые запасы. Брал кредиты.
— Картофель — это выгодная культура?
— Назначение Большого Уссурийского острова в советское время — выращивание картофеля, свеклы, моркови, чтобы прокормить весь Хабаровский край. И система мелиорации, и дамба были сделаны для этого. Там самые лучшие земли для выращивания корнеплодов, ну еще немного в районе имени Лазо и Вяземском.
Если соблюдать всю технологию, если есть механизация, есть хранилища, то картофель — культура выгодная. Но пока наберешься опыта — наделаешь ошибок. Вся техника у меня бэушная, старая, латаная-перелатаная, а на новую не хватает денег.
Много ручного труда. Если купить комбайн для копки картофеля, надо два миллиона рублей, которых нет. Приходится копать копалками, а за ними собирать вручную. Бешеные затраты во время уборки. Вот только нынче у меня картошку копали всего четыре человека. Накопали — смешно сказать! — аж сто мешков! Картошка мокрая, грязная, сушили-сушили… Получилось на еду себе и рабочим. А в прошлом году набирал на копку по 20-30 человек. Хоть они и опустившиеся люди, но это же наши люди — они должны где-то работать, их тоже надо кормить.
Брал на работу трактористом одного узбека, потому что перебрал уже всех наших из Краснореченского, Рощино, Бычихи, Осиновой Речки. Как только выдашь зарплату — всё! — запили и с работой покончили. Кадры — это проблема номер один по всей России. Везде, у всех, на любых предприятиях.
Вы попробуйте сегодня найти механизатора! Все нормальные мужики при деле. А незанятые, которым по 50-60 лет, которые раньше работали в совхозах, у которых есть опыт, у них проблема с алкоголем. Они могут поработать неделю-месяц, а потом срываются в запой.
— Сколько вы платили за сбор картошки?
— 30-50 рублей за сетку картошки в 30-50 килограммов. На это уходит много денег. Получается: чем больше урожай, тем больше затрат.
— Вы считали рентабельность?
— Что такое рентабельность? Доходы минус расходы. Расскажу, как мы хотели поднять рентабельность на высоком качестве продукции. Бывший фермер Анатолий Иванович Донец (он когда-то работал в Институте сельского хозяйства) посоветовал мне сажать картошку по советской технологии — на грядах. В дождливое лето на грядах картошка меньше гниет, а в засушливое лето гряда лучше держит влагу. (Конечно, когда все заливает, ничто не поможет.) Под эту технологию подогнали всю навесную технику. В 2017 году провели семь механических обработок картофеля. Мы не применяли ни удобрения, ни гербициды. Выкопали, сделали анализ — клубни чистейшие! Привезли на оптовую базу, хвалимся: наш картофель абсолютно без химии! Думали, что его у нас возьмут дороже. А нам говорят: какая разница — с химией или без химии? Цена одна, и чем дешевле, тем лучше. Поэтому уже в 2018 году я обрабатывал посадки гербицидами — это быстрее и меньше затрат. Вот такая нынешняя «рентабельность»: качество торговле не нужно, нужна выгода.
— Назвался фермером, стало быть, надо многое знать про землю, про семена, про технику, про хранение, про реализацию…
— С землей такая проблема. Все аграрники кинулись заниматься соей. Еще три-четыре года позанимаются без севооборота и выжмут все соки, точнее, угробят землю. В моем хозяйстве севооборот — обязательное условие.
На острове земли хорошие, плодородные — мы сдавали образцы на анализ наших почв. Единственное — высокая кислотность, нужно проводить известкование. На кислых почвах растения не усваивают питательные вещества, значит, идет потеря урожая. Даже если вносить удобрения, это будет впустую.
— Понятно. Давайте поговорим про семена. Какие у вас сорта?
— Сорта голландские – «санте» и «каратоп». У меня друг в Черняево тоже занимается картофелем, у него брал семена второй репродукции. Еще покупал сорт «лакомка» в Гродеково — хорошая (желтая, рассыпчатая) картошка.
— В Черняево самодельное семеноводство у фермера?
— Нет. Он в Амурской области покупал первую репродукцию, размножил ее. А вторую репродукцию пускать на еду жалко — вот и продавал…
— А вообще, где фермеры берут семена?
— В основном покупают друг у друга. Некоторые привозят элитные семена из Сибири, покупают в Амурской области, в Приморье. Некоторые завезли из Китая.
— Официально завезли?
— На каких условиях — не знаю. Но урожайность у них была хорошая. У китайцев понятно: метод выращивания интенсивный, слишком много применяют всякой химии. И у нас производство должно быть интенсивным, но природным, естественным — пока наши земли еще не испорчены химией, пока мы еще в состоянии это делать.
— Но вы же знаете, что привозные семена (даже элитные) не районированы. В наших погодных и природных условиях они в любое время могут преподнести очень неприятный сюрприз…
— Знаю. А что делать? Только рисковать. А вообще, нет у фермера ни денег, ни времени всерьез семенами заниматься. Конечно, если бы сажать нашу элиту, то и урожаи можно брать по 50 тонн с гектара. А если обычные семена, то от 15 до 35 тонн. У меня есть маленький экспериментальный участок в Гродеково, там растет по 50 тонн… А на острове от 25 до 30 тонн.
— Ну, это хороший урожай. В советское время за урожай в 20 тонн уже давали ордена… А наш ДальНИИСХ вам не предлагает семенной картофель?
— Не предлагает. Я у них в позапрошлом году семена сои брал — неплохой был урожай.
— Вы собираетесь увеличивать свое картофельное поле?
— Я думаю, пока в нашем крае для фермера оптимальное картофельное поле — это десять-двадцать гектаров. Самая главная проблема — за месяц выкопать все. А сентябрь, как правило, дождливый месяц. А здесь все сразу — уборка, перевозка, сортировка… В советское время, когда было полно техники, эту проблему не одолели, копали картошку до белых мух. А фермеру в одиночку — тем более…
— Хорошо: картошку выкопали, а где ее хранить?
— У меня есть хранилище.
— А у других?
— Ребята бегают, ищут. Либо продают сразу с поля перекупщикам. Либо где-то хранят, а потом постепенно продают на оптовую базу — это выгоднее.
— Почем берут перекупщики?
— Хорошо, если от 10 до 15 рублей за килограмм, а то давали и по 7 рублей. Раньше это был азербайджанский бизнес, чей он сейчас — не знаю. Они зимой продавали картошку, прямо по квартирам развозили. Но я перекупщикам свой картофель не отдавал. На оптовом рынке сейчас дают около двадцати рублей. Но это цена нынешнего, неурожайного года.
— Может, самому сбывать выгоднее?
— В прошлом году сами попробовали развозить картофель по мелким магазинам небольшими партиями. Но это хлопотно и стоит денег. Перешли на простой вариант — продавать на оптовую базу.
— Хватает ли у нас оптовых баз, чтобы забрать фермерский урожай?
— Понимаете, оптовики не принимают урожай на долгое хранение. Им это не выгодно. Фермер привез продукцию, они ее за два-три дня реализовали. Это оптовая база для передержки продукции: привезли — продали, привезли — продали… У них идет большой оборот.
Конечно, после развала совхозов хранилища разворовали, забросили, проблема с ними везде по краю. Это серьезное дело, латанием крыши не обойдешься — нужна определенная влажность, нужна вентиляция и прочее. Я первый год мучился, тренировался как и что наладить.
— Получается, что ваше хранилище, извините, примитивное.
— Новых хранилищ ни у кого нет. У меня хоть здание в хорошем состоянии, а современного оборудования, естественно, нет — все приспособленное.
— А какие хранилища нужны фермерам?
— Хранилища нужны рядом с хозяйствами или ближе к ним, чтобы меньше затрат на перевозку. Хранилища нужны небольшие, но современные. Но это несбыточно.
— И все-таки: хранилище должно быть частное или коллективное?
— Сейчас наш минсельхоз давит и давит: создавайте кооперативы!
— Почему давит?
— Потому что выделяются на это дело федеральные деньги — их надо освоить. Но механизм создания и действия кооператива продуман плохо. Допустим, создали заготовительный кооператив, а его работа пошла не по сценарию, члены кооператива недовольны, начинаются разногласия, и он разваливается. Или: ваше поле, его техника, мое хранилище — создали кооператив, вырастили картошку. Но один вышел из кооператива, и он развалился. Вопросов много… Документально они не проработаны. С кем я говорил, никто не хочет вступать в кооператив — боятся.
— Что значит «плохо продуман механизм»?
— Я думаю, что у нас в России сейчас нет ничего глубоко продуманного, проработанного, доведенного до ума. Деньги выделяют, а насколько эффективно они используются? Возьмите систему грантов. Фермер получил его, пять положенных лет отмучился, отчитался, перекрестился и покончил с фермерством. Многие так останавливаются. Почему я не брал гранты? Грант в два миллиона рублей нет смысла брать. Ну, куплю я трактор. Он меня спасет? Нет. Если большая сумма, то надо серьезно готовиться. А как подготовишься, если куча рисков и ожидаемых, и неожиданных?
— У вас какая техника — остатки советской?
— Да, остатки — металлолом купили, перебрали, собрали и каждый год латаем. Новая техника дорогая. У меня три старых трактора: два в работе, один в запасе. Кроме картофеля, я еще сою сеял, сено заготавливал.
— Чем заняты тракторы зимой?
— Всю зиму они в ремонте.
— Всю зиму? Получается, ремонтная база негодная?
— Конечно. Запчасти есть, но нужны деньги. Специалистов-ремонтников нет. Занимаются те же самые механизаторы. Один гараж для ремонта у меня есть, а остальные гаражи без крыш.
— А у других фермеров?
— У других сараи, навесы или техника стоит в чистом поле.
— Надо понимать так: фермеры стараются работать, а условий для эффективной работы нет?
— Фермерство — это страдания и мучения.
— То есть это еще более убогое хозяйство, чем было при советской власти в совхозах.
— Тогда было все нормально: и сами жили, и урожаи растили, и полмира кормили. Были техникумы и институты, где готовили специалистов. Были научные учреждения в каждом регионе, которые занимались селекцией и технологиями. Вы посмотрите, у китайцев сегодня вся наша советская сельскохозяйственная техника, только переделанная на их лад.
Поймите: фермерство — это не бизнес. Это хобби. У меня же есть параллельная деятельность, я занимаюсь недвижимостью.
— Что выгодно растить в нашем крае?
— Сою. Дальний Восток — ее родина. Хотя один фермер нашел свою оригинальную нишу: растит ромашки и продает в Китай как лекарственное растение. Фермеру никто не подскажет, что сегодня и завтра выгоднее растить и в каких объемах. Хотя кое-где за рубежом такая практика есть. У нас каждый фермер бьется сам.
— У вас есть коровник, но нет коров, почему так?
— Коровы — это очень серьезное дело. Меня и в министерстве к нему подталкивают, и глава села не дает покоя. Я к нему готовлюсь, просчитываю. Взять большие грантовые деньги — это очень ответственно. Понятно, что у меня есть опыт, есть кормовая база. Но может возникнуть много проблем.
— У вас есть проблемы с кормовой базой?
— По кормовой базе нет. Но это сегодня я могу сено косить, растить кукурузу, тыкву, корнеплоды, делать сенаж и силос. Еще думаю развести топинамбур. У меня есть опыт его выращивания в личном подсобном хозяйстве. Он очень хорош как корм — и зеленая часть, и корнеплоды. Его можно копать круглый год. Я читал доклад академика Вавилова Сталину перед войной, где он писал, что топинамбур ценнее всех других корнеплодов и по качеству, и по хранению. Сталин сказал: дело пахнет войной — некогда переводить сельское хозяйство на новый лад. Я думаю, если бы Вавилов убедил Сталина, то миллионы людей не умерли бы с голода.
— Мы отвлеклись от вопроса, с какими проблемами может столкнуться фермер?
— Первая проблема с землей. Она должна быть в собственности либо в долгосрочной аренде, чего у меня нет. Значит, нет уверенности, что и завтра будет своя кормовая база, что ты сможешь сам кормить своих коров, а не ездить и скупать что придется.
— Разве не может быть разделения труда? У вас производство молока, у соседа — производство кормов?
— Может. Но это нехорошая зависимость. Причем обоюдная. Сосед в любой момент свернет свое производство и что тогда делать мне с моими коровами? Резать? И если я сверну свою ферму, куда денет корма сосед? Нет, мы еще не доросли до такого разделения труда. Хотя есть фермеры, специализирующиеся на заготовке сена, тот же фермер Прилепин в Князе-Волконском.
— Скажите: в тех условиях, в которых вы находитесь, и при тех возможностях, которые есть, сколько лет вы протянете?
— Я не думал … Для развития нужны деньги. Гранты — дело разовое и ненадежное. Кредиты дорогие. Я не вижу вариантов приличного развития.
— Но ведь вся политика направлена на подъем сельского хозяйства.
— Политика есть — поднять сельское хозяйство. Как? Давайте дадим гранты. Одиннадцать человек взяли, а после отчета девять свернули свои фермы. Дальше: фермеру дается компенсация за покупку техники до 50 процентов. Люди купили, подали заявки, деньги разделили на всех — увы! — по 50 не получилось. А люди-то взяли немалые кредиты под эту сумму… Еще: помощь фермеру предусмотрена по трем десяткам вариантов, а вы спросите любого фермера: достался ли ему хоть один из них? Взаимосвязь власти и фермеров вроде бы есть, но она формальная.
Хорошо крупному аграрному бизнесу: там и деньги олигархов, и помощь государства. А для мелкого фермера даже двадцать миллионов – только головная боль. Ну заведет он коров, а кормовая база, а переработка молока, а реализация?
— На ваш взгляд, сколько нужно денег, чтобы с нуля создать нормальную полноценную современную молочную ферму на сто коров?
— Помещение, оборудование, скот, корма, переработка, кадры — миллионов сто надо. Но таких ферм у нас нет. И никто даже не мечтает. У нас фермеры на базе бывших развалившихся совхозов хоть как-то барахтаются. Это энтузиасты, которым надо где-то работать, чтобы обеспечить свою семью и немножко продукции реализовать. Чем в деревне еще заниматься? Нечем.
— Какие у вас отношения с властью?
— Нормальные. Возникает вопрос — иду по кабинетам, и решаем. Районная власть была в моем хозяйстве, краевая не была. Но обещают, хотят посмотреть.
— А законы?
— Если бы законы по сельскому хозяйству были эффективные, мы бы давно уже жили по-другому. А мы барахтаемся-барахтаемся…
— По большому счету: есть один фермер или их двадцать, или наоборот — было двадцать, а остался один, но на власть любого уровня это никак не влияет. Ни на зарплату, ни на престиж, ни на авторитет. И никто ее на березе не вздернет.
— Бывает, я задаю себе такой же вопрос. И не могу на него ответить. Но механизма поощрения власти за развитие фермерства нет.
— И наказания за его спад нет.
— А с другой стороны, это же ясно, что в сельском хозяйстве надо рассчитывать только на себя. И на боженьку… Это момент истины.
Раиса Целобанова
