…— Уха из ангарской стерляди с восточными приправами и слоеными пирожками! — объявил Симанович и хлопнул в ладоши. Глянул строго в сторону широкого кухонного окошка, обрамленного ситцевой занавеской.
— Ангарская стерлядь, восточные приправы — все как-то так… Наше и не наше вроде бы, — усмехнулся Распутин, разлил вино по стопкам, скомандовал: — На остальные столы — шампанское!
— А что же коренное наше? Народное, так сказать? — спросил журналист.
— Обская щука и укроп с огорода.
Плотная женщина, сидевшая рядом с ним, не сводила с Распутина влюбленного взгляда.
— Очень остроумно! — проговорила она.
Уха была превосходной — напрасно Распутин ворчал, — настоящая, душистая, с золотистым бульоном и крохотными стручками сладкого перца, плавающего на поверхности, и пирожки к ухе были славные — хрустящие, пахнущие маслом, начиненные свежим печеночным фаршем.
Про Симановича Александр Иванович написал следующее:
«Распоряжается в ресторане, отдает приказания перед приходом Распутина:
— Всем чаю! Откройте окна, чтобы проветрить! Живо! Через пять минут — закрыть!
Совещается с буфетчиками — какую подать осетрину, как приготовить суп, какое выдумать сладкое…
Вечером он напивается.
Попыхач!»
