Отхожий промысел в советской деревне: от поддержки до удушения. Свидетельства очевидцев

Помню, как в 70-ые годы приходящая в наш дом на вечерние посиделки бабушка Матрёна (а она жила по соседству) любила рассказывать о деревенской жизни в начале прошлого века. Хорошо сохранившаяся память позволяла ей свидетельствовать о временах, знакомых нам лишь по учебникам истории- Первой мировой, Октябрьской революции, гражданской войне, коллективизации… Источник: https://zen.yandex.ru/media/moyaderevnya/prianik-i-knut-dlia-othojih-promyslovikov-v-sovetskoi-derevne-5e6fa5aa20f0dd1f1cadcc45

Когда речь заходила о том, чем занимались деревенские жители до появления в начале 30-ых годов  колхоза, та охотно начинала перечислять всевозможные виды деятельности, приносившие доход, за счёт которого многочисленные семьи и выживали. В нашей деревне, помимо занятия крестьян натуральным хозяйством были распространены: пчеловодство, шорничество, рыболовство. А также ряд народных промыслов — плетение корзин, добыча смолья, вязание рыболовных сетей.

Занятие башмачничеством и сапожничеством мой дед предпочёл работе в местном колхозе. За счёт этого промысла его многочисленная семья (9 детей) и выжила в 20-30-ые годы прошлого века… 

Но всё же наиболее массовое распространение получило кустарное производство обуви. И даже само название деревни (Колодкино) свидетельствует о профессиональных предпочтениях местных жителей.

Ещё в XVIII веке местные сапожники и башмачники славились на всю округу. Были здесь и кустари-надомники (как, например, мой дед), были и работавшие в соседних сёлах Дмитровой Горе, Домкино и Селихово, где в начале прошлого столетия существовали крупнейшие в Корчевском уезде сапожные артели.

Некоторые в погоне за «длинным рублем» отправлялись в благополучные Кимры (тогдашнюю российскую «сапожную» столицу) и Талдом. Тем более, расстояние в 25 километров не являлось серьезной преградой для любителей отнюдь не легкой наживы…

К слову, один из сыновей деда отправился по этому маршруту, впоследствии так и осев в Кимрах (оттуда был призван на войну, где и погиб). Но для большинства мастеров сапожного дела более притягательными являлись Москва с Петербургом, с их более высоким уровнем про­мы­сло­вых за­ра­бот­ков.

Здесь-то впервые из уст бабушки и прозвучало непонятное словосочетание «отхожий промысел», которое поначалу было воспринято нами, как нечто из области похоронного дела и ассоциировалось с выражением «отходить в мир иной».

Из Википедии:

«Отхожий промысел (также отходничество)- временная, чаще всего сезонная работа крестьян в Российской империи и в СССР вне места постоянного жительства, связанная с их уходом из села или деревни в относительно отдалённые районы, преимущественно, в города. Наи­бо­лее ши­ро­кий раз­мах при­обрёл по­сле кре­сть­ян­ской ре­фор­мы 1861 года, ко­то­рая при­ве­ла к бoльшей сво­бо­де пе­ре­дви­же­ния кре­сть­ян».

По её (бабушкиным) воспоминаниям, мужское население деревни и в дореволюционный период, и с началом 20-ых годов — с ноября по март словно вымирало, поскольку почти 2/3 из них подавалась в город на заработки. Они относились к категории неземледельческих отходников (т.е. нанимавшихся на работу лишь на время перерыва в сельхозработах), и их труд применялся в сфе­ре строи­тель­ст­ва, промышленности, на транс­пор­те.

Небольшая часть деревенских мужиков подряжалась на лесоза­го­тов­ки и тор­фо­раз­ра­бот­ки и, как правило, далее пределов Тверской и Московской губерний не забиралась…

Advertisements

Весной все они возвращались в семьи и занимались либо своим деревенским хозяйством, либо земледельческим отхожим промыслом, нанимаясь на сезонные сельхозработы к другим, более обеспеченным крестьянам.

В целом, кре­сть­я­не-от­ход­ни­ки, со­став­ля­вшие в те годы зна­чительную часть городского на­се­ле­ния (так, например, по дан­ным городской пе­ре­пи­си 1923 года 16,1% на­се­ле­ния Мо­ск­вы со­ставляли чле­ны де­ре­вен­ских хо­зяй­ст­ва, и ка­ж­дый вто­рой из них ока­зы­вал ма­те­ри­аль­ное со­дей­ст­вие сво­им род­ст­вен­никам в де­рев­не), активно уча­ст­в­уя в про­цес­се гра­до­об­ра­зо­ва­ния, сти­му­ли­ро­ва­ли аг­рар­ное пе­ре­на­се­ле­ние, уве­ли­че­ние спро­са на на­ём­ную ра­бо­чую си­лу и воз­рос­шие тем­пы ур­ба­ни­за­ции.

В свою очередь, советское зе­мель­ное за­ко­но­да­тель­ст­во благоволило к отходникам, сохраняя их земельный надел в те­че­ние двух се­во­обо­ро­тов. А после появления постановления СНК СССР «Об устранении препятствий к свободному отходу крестьян на отхожие промысла и сезонные работы» от 16 марта 1930 года (где под уг­ро­зой при­вле­че­ния к уго­лов­ной от­вет­ст­вен­но­сти ор­га­нам вла­сти и кол­хоз­ным ор­га­ни­за­ци­ям было запрещено ставить административные барьеры на пути от­хо­да кре­сть­ян на от­хо­жие про­мыс­лы и се­зон­ные ра­бо­ты) начался период невиданного доселе переселения из деревни в город.

Последующие по­ста­нов­ле­ния ЦИК и СНК СССР хоть и попытались урегулировать нежелательные миграционные процессы, но по сути лишь добавили масла в огонь. Так, постановление ЦИК и Совнаркома от 30 июня 1931 года «Об отходничестве» установило колхозникам-отходникам невиданные льготы: полное освобождение от всех отчислений с заработка в колхозный фонд; предоставление работы в колхозе после возвращения с заработков; выделение им и их семьям в таком же количестве, как и другим, части колхозного урожая; освобождение от сельхозналога и др.

Однако, повальное бег­ст­во кре­сть­ян на заработки в наиболее интенсивный период коллективизации всё более стало напрягать руководство страны. Поскольку ослабляло позиции колхозов, а стало быть — наносило удар по генеральной линии партии.

А посему подобная линия поведения отхожих крестьян была провозглашена одной из форм их со­про­тив­ле­ния кол­хоз­но­му строи­тель­ст­ву. Со всеми вытекающими отсюда последствиями- об­ло­же­нием завышенным сель­хоз­на­ло­гом, ис­клю­че­нием из кол­хо­зов и т.д.

Государство, с одной стороны, заинтересованное в привлечении дополнительной ра­бо­чей си­лы в промышленность, и одновременно, стремившееся к равномерному распределению трудовых ресурсов между городом и деревней, всё-таки сделало свой выбор и повернулось лицом к городу…

Опомнившись и увидев плачевные результаты коллективизации, власти пошли на попятную и стали душить отходничество, как социальное явление. Этому способствовала и вве­дён­ная в СССР в 1932 году пас­порт­ная сис­те­ма, ставившая своей целью, в том числе,  пре­дель­но ог­ра­ни­чить сво­бод­ную мигра­цию кре­сть­ян­ст­ва путем создания надёжной административной границы­ ме­ж­ду на­се­ле­ни­ем го­ро­да и де­рев­ни.

А уже 17 марта 1933 года ЦИК и СНК СССР своим постановлением «О порядке отходничества из колхозов» отменяет большинство ранее установленных для отходников льгот, сохранив лишь основной базовый тезис (наличие договора с хозорганом) да одну из льгот (предоставление работы по возвращении в колхоз). Обратите внимание, как зловеще-безапелляционно звучит последний пункт:

«… лишать права на колхозные доходы тех летунов — колхозников, которые к севу самовольно уходят из колхоза, а потом к уборке и молотьбе возвращаются в колхозы, чтобы расхищать (!)колхозное добро».

Столь радикальные меры со стороны государства позволили в начале 30-ых на корню убить отходничество в деревне, как социальное явление. И где-то лишь в 60-ые оно стало вновь возрождаться. Правда, уже несколько в иных формах и масштабах, несопоставимых с отходничеством историческим.