…Я испугался, когда принесли меню, потому что цены были много выше, чем я ожидал. Но она ободрила меня:
— Я никогда ничего не ем во время ланча.
— О, не говорите так! – щедро откликнулся я.
— Я никогда не ем больше, чем одно блюдо. Я думаю, в наши дни люди слишком много едят. Может быть, чуть-чуть рыбы. Интересно, есть ли у них лососина?
Сезон лососины ещё не начался, и её не было в меню, но я спросил официанта, и он ответил, что к ним только что поступила прекрасная сёмга, самая первая в этом году. Я заказал порцию для моей спутницы. Официант спросил, не желает ли она съесть что-нибудь, пока готовится сёмга.
— О, нет, — ответила она, — я никогда не ем больше одного блюда. Вот если бы у вас была чёрная икра. Я не отказалась бы от икры.
Сердце ёкнуло у меня в груди. Я знал, что не могу позволить икры, но как бы я сказал об этом? Я велел официанту принести икру. Себе же я заказал самоё дешёвое блюдо в меню – баранью котлету.
— Я думаю, Вы напрасно едите мясо, — сказала она. — Не понимаю, как Вы собираетесь работать после того, как наедитесь тяжёлой пищи. Никогда не позволяла себе перегрузить желудок.
Теперь надо было выбрать напиток.
— Я никогда ничего не пью во время ланча, — сказала она.
— Я тоже, — быстро ответил я.
— Кроме белого вина, — продолжила она так, как будто я ничего и не говорил. – Эти французские белые вина такие лёгкие! Они просто превосходны для пищеварения.
— Что бы Вы предпочли? – спросил я, всё ещё гостеприимно, но сдержанно.
Она одарила меня яркой дружеской улыбкой в 32 зуба.
— Мой доктор запретил мне пить что-либо, кроме шампанского.
Боюсь, я несколько побледнел. Я заказал полбутылки. Я мимоходом заметил, что мой врач строго запретил мне пить шампанское.
— Что же Вы тогда собираетесь пить?
— Воду.
Она ела икру и сёмгу. Она весело болтала об искусстве, литературе и музыке. А я думал, во что мне обойдётся ланч. Когда принесли мою баранью котлету, она решила преподать мне урок.
— Смотрю, Вы привыкли к тяжёлому ланчу. Я уверена, что это неправильно. Почему бы Вам не последовать моему примеру и есть только одно блюдо? Уверена, что Вы бы чувствовали себя гораздо лучше.
— А я и собираюсь съесть только одно блюдо, — сказал я, когда официант появился снова, на этот раз со счётом.
Она отмахнулась от него.
— Нет, нет, я никогда не ем ничего на ланч. Какой-нибудь кусочек, а больше мне и не надо никогда. Да и то я ем скорее, чтобы поддержать беседу. Я просто не могла бы съесть что-нибудь более существенное, разве что у них есть немножко гигантской спаржи. Было бы жаль покинуть Париж, так и не попробовав её.
Душа моя ушла в пятки. Я видел спаржу в магазинах и знал, что она чудовищно дорогая. Мне оставалось только облизываться.
— Мадам спрашивает, есть ли у вас гигантская спаржа, — спросил я официанта.
Всем сердцем я желал, чтобы он ответил нет. Счастливая улыбка озарила его широкое лицо, напоминавшее лицо священника, и он заверил меня, что у них есть такая крупная, такая великолепная, такая нежная спаржа, что это просто чудо.
— Я вовсе не голодна, — вздохнула моя спутница, — но если Вы настаиваете, я не возражаю съесть чуть-чуть спаржи.
Мы ждали, пока приготовится спаржа. Меня охватила паника. Теперь проблема была не в том, сколько денег у меня останется до конца месяца, но в том, смогу ли я оплатить счёт.
Ужасно было бы обнаружить, что мне не хватает десяти франков и занять их у моей гостьи. Я просто не смог бы принудить себя к этому. Я точно знал, сколько у меня денег, и если бы счёт оказался слишком большим, я решил опустить руку в карман, вскочить с драматическим криком и заявить, что кошелёк похищен. Конечно, было бы в высшей степени неприятно, если б у неё не было достаточно денег, чтобы оплатить счёт. Тогда единственным выходом было бы оставить мои часы и сказать, что я вернусь и оплачу всё позже.
Подали спаржу. Она была гигантской, сочной и аппетитной. Запах тающего масла щекотал мне ноздри, как горящие жертвы добродетельных семитов щекотали ноздри Иеговы. Я смотрел, как проклятая женщина поглощает её своим огромным сластолюбивым ртом, пока я обсуждал подробности Балканских событий. Наконец, она доела.
— Кофе? – спросил я.
— Да, кофе и мороженое, — ответила она.
Мне было уже всё равно, и я заказал кофе для себя и кофе с мороженым для неё.
— Знаете, есть одно правило, в которое я безоговорочно верю, сказала она, поглощая мороженое, — из-за стола надо вставать с лёгким чувством голода.
-Вы всё ещё голодны? – я едва мог говорить.
— О нет, я не голодна, знаете, я ничего не ем на ланч. Чашку кофе утром, потом обед, но на ланч никогда не ем больше одного блюда. Я говорила о Вас.
— А! Понятно!
И тут случилась ужасающая вещь. Пока мы ждали кофе, старший официант с вкрадчивой улыбкой на лице, полном фальши, подошел к нам с огромной корзиной, полной чудовищных персиков. Они зарумянились, словно невинная девушка, их красил богатый тон итальянского пейзажа. Я был уверен, что для персиков не сезон. Бог знает, сколько они стоили. Но было уже поздно: моя спутница, продолжая болтать, рассеяно взяла один.
— Знаете, Вы переполнили свой желудок массой мяса, — моя единственная жалкая котлетка! –Так что Вы больше не можете есть. А я только перекусила, и потому наслажусь персиком.
Принесли счёт, и, расплачиваясь, я обнаружил, что у меня остаётся немного денег на жалкие чаевые. Она посмотрела на три франка, которые я оставил официанту, и я знаю, что она обо мне подумала. Но когда я покинул ресторан, у меня оставался целый месяц времени и ни одного пенни в кармане.
— Следуйте моему примеру, — сказала она, когда мы прощались, — и никогда не ешьте более одного блюда во время ланча.
— Я сделаю лучше, — ответил я, — сегодня я не буду ничего есть на обед.
— Юморист! – воскликнула она весело, заскакивая в кэб, — Вы такой юморист!
Но в конце концов я был отомщен. Не думаю, чтобы я был мстительным, но сами бессмертные боги приложили руку, а наблюдать результаты их работы с самодовольством – простительный грех. Сегодня она весит 130 килограммов…
