В 150 километрах от Москвы есть деревня Вяхирево. На отшибе, у затянутого тиной пруда, стоит крохотный дом. Когда задувает ветер, кажется, что дом настолько хрупкий, словно сделан из картона. Рядом с домом пустые вольеры для птиц. Внутри на полу в сене зарыты черные вороньи перья, где-то перекатывается белый пушок. Источник: https://novayagazeta.ru
Лежат разноцветные колечки — игрушки для птенцов. Здесь еще стоит запах пернатых жителей, которых здесь выхаживали, кормили и лечили. Алена Резниченко, создательница центра по спасению диких птиц «Дно болота», заботилась о птицах, как о своих детях. В конце лета она вынуждена была уехать из Вяхирево, а птиц пришлось приютить другим центрам. В октябре появилось известие, что Алены не стало — она покончила с собой.
«Дно болота» — один из немногих в московском регионе центров по реабилитации диких птиц. Несколько лет он базировался в Ногинске, потом — в Караваеве, наконец, переехал в деревню Вяхирево. Директор центра Алена Резниченко на протяжении нескольких лет принимала десятки заболевших взрослых птиц и их птенцов от волонтеров из разных городов. Ветеринар по образованию, Резниченко оказывала им медицинскую помощь и оставляла жить у себя в центре, если птицы больше не могли выживать в дикой природе. Мешки корма, медикаменты для птиц в центр привозили волонтеры со всей страны. Центр существовал только за счет пожертвований и помощи от неравнодушных людей. И в конечном счете не смог оплатить долги за электроэнергию.
Год назад «Новая» писала об этом центре и его хозяйке, которая продолжала опекать больных и раненых птиц, несмотря на долги, на то, что не хватало лекарств и корма.
Алена — черноволосая статная девушка с добрыми глазами. Она уехала из своего центра в конце августа, забрав с собой любимого и умнейшего серого гусенка Иви с ярко-рыжими лапками. Остальных — ворона, голубей, уток, орланов — раздала дружественным волонтерам. Алена очень любила своих птиц — всех, кого ей привозили в ночи и ранним утром, птенцов, с кучей болячек. Из соседних городов и со всей страны. Каждому давала имя: орлан Василий, гуси Пельмень, Фасоль и Шалфей, утенок Пип.
Несколько лет назад Алена окончила ветеринарную академию, после чего взялась выхаживать птиц, которых находили на улице без крыла или лапки, или сжавшимися в комочек у дороги. В июне к ней привезли двух птенцов чайки с шумом в легких. Один из них не наступал на лапку. Каждому проводили терапию. Рядом сидел птенчик огаря, у которого пропадал глотательный рефлекс, поэтому Алена кормила малыша через зонд. Так как утята хотят есть и ночью — приходилось спать по полчаса, чтобы по несколько раз ставить им под нос разогретую измельченную еду и менять грелки.
При этом обогреться им самим было еще тяжелее. В доме просто не было отопления. Алена и два волонтера, Настя и Андрей, помогавшие ей, грелись двумя тепловентиляторами.
— Когда они приехали сюда два года назад, тут вообще ничего не было. Они все сами собрали, дом поставили, но без отопления и воды, — рассказывает пенсионерка Галина Павловна, соседка Алены. Галина Павловна, нагибаясь, медленно складывает в ведра упавшие поздние яблоки. — Они у меня сначала воду из колодца брали — у них же нет ничего, даже света сначала не было. Я говорю: «Где вы моетесь-то? Давайте идите ко мне в баню мойтесь. Обогревались какой-то «пушкой». Чайники кипятили, да и телефоны заряжали тоже у меня. Кухонька же у них маленькая была — они спали на полу на матрасах».
Все лучшее в доме было для птиц. Зимой они жили внутри, у крыши, по укромным уголкам, закутанные в одеяла, в теплых руках человека. Галина Павловна вспоминает, как первый раз зашла в дом к Алене: «В одном углу — утки, в другом — еще какие-то птицы, но названия их не помню, я не разбираюсь в них, как она. Потом они построили сарай — туда гусей перевели. А вот гусь у нее такой смешной был, — Галина Павловна вспоминает и улыбается. — Все бегал за нами щипался. Ох, Лена… Как же жалко, Леночка».
— Неужели, она правда… Может, из-за долгов ее трепали? — спрашивает Галина Павловна. — Там было около сорока тысяч [рублей долга].
Перед отъездом Алена сказала: «Мне условия жизни здесь нравятся, мне несложно помыться в тазике и спать, когда в доме прохладно, я не неженка, и я бы здесь осталась, если не нужно было бы постоянно перед кем-то отчитываться, я больше не справляюсь с этой работой. Я хотела создать место, где мои птицы смогли бы делать все, что они захотят: ломать, крушить, гадить, где им вздумается, и я создала это место. К сожалению, больше я не в состоянии поддерживать этот уровень, поэтому ухожу».
До переезда в Вяхирево центр Алены базировался в Ногинске. По сути, домом для бездомных пернатых уже тогда был ее собственный дом.
— Я помню, когда мы еще приезжали к Алене в Ногинск, там целая комната выделялась под голубей, — рассказывает зоозащитник Юрий. Он часто обращался к Резниченко, когда сталкивался с птицами, нуждавшимися в уходе. — Она всех птиц реабилитировать пыталась, а когда получалось — по весне выпускала. Алена была очень узким специалистом, в России таких мало. У меня первое впечатление такое о ней было — что первое, что потом, — насколько человек самозабвенно и жертвенно предался этому делу.
Волонтерский проект «Воронье гнездо» приняло себе ворон и еще нескольких птиц, когда Алена решила уехать, но сейчас само ищет новый дом для некоторых из них. У этого центра пока нет постоянной территории, где бы можно было приютить столько «невыпускных» птиц — все они не смогут выжить в дикой природе, слишком сильно повреждены лапки и крылья.
Алена написала, что настолько устала, что не сможет ни общаться с людьми, ни менять поилки: «Я просто исчезаю. Я меняю место жительства, телефон, почту, внешность. Никто не знает, куда я еду, чем я болела, что собираюсь делать».
Ешё Алена написала, что давно болеет, и медицина ничем помочь не может: «Любимого гусенка Иви я усыпила до своего отъезда. К сожалению, он полностью ручной и не смог бы жить в вольере. У него случалась истерика каждый раз, когда я выходила из дома. И с собой на такой небольшой срок его забирать не имело смысла, он бы жил и без других гусей недолго. Он ушел совсем безболезненно и тихо, у меня на руках. У меня нет депрессии, мне очень нравилось жить, просто так получилось. […] Спасайте птиц, которые никому не нужны, лечитесь традиционной медициной и не скучайте по мне», — написала Алена в письме со смайликом в конце.
У пруда, куда Алена выпускала окрепших утят и их мам, сейчас стоят две пустые теплицы. Внутри лежат остатки корма и еще много перьев и пуха. Как будто кто-то там жил, наматывал круги от стены к стене и просто грелся, а потом, совсем недавно, улетел. Сверху теплиц заботливо уложены теплые покрывала — они защищали птиц от прямого солнечного света. В пруду сейчас плавает лишь один еще совсем небольшой одинокий утенок. Как будто по привычке прилетевший в место, где бы его накормили, обогрели и с самого первого дня полюбили.
Татьяна ВасильчукВиктория Одиссонова.
