…Марья ходила, вечно высоко подоткнув со всех сторон сарафан. Она отличалась особенно толстыми ногами и такими же «благодатями», как называл дьякон. И Федор Иваныч (грешный человек) иногда, сидя у письменного стола за перепиской, смотрел украдкой на ноги Марьи, когда она развешивала белье в саду (ноги у нее были видны чуть не выше колен),— смотрел и, усмехаясь, покачивал головой.
«Вот уж дьякон ни за что бы не утерпел»,— думал Федор Иваныч. У самого же у него была на этот счет некоторая робость и нерешительность. Он только шутил с нею.
— Ты что сегодня готовила? — спросил Федор Иваныч, когда Марья остановилась в дверях и одернула бок сарафана.
— Уху,— сказала Марья сиплым, тяжелым голосом, точно ей приходилось делать огромное усилие для того, чтобы выдавить этот звук из себя.
— Ты перцу, небось, навалила туда, бог знает сколько? — сказал как-то осторожно Федор Иваныч, точно с волнением ожидая ответа.
— Клала,— сказала неопределенно Марья.
— Ну вот! А я болен, и мне нельзя с перцем есть.
— Я его пойду выловлю,— сказала угрюмо и недовольно Марья, не глядя на хозяина.
— Зачем, зачем выловить! — крикнул с испуганной поспешностью хозяин,— тебе, дуре, скажи только, ты уж и обрадовалась. Теперь уж дело сделано, раньше бы заботилась и думала о здоровье отца духовного. А то пойдешь грязными лапами по кастрюле лазить.
Марья спрятала под фартук руки.
— То-то вот… А селедку очистила?..
— Хозяйка не велела; она говорит — вам нельзя.
Федор Иваныч подумал.
— Нельзя… Гм, отчего же мне нельзя? Что же я, по-твоему,— мальчик, сам не могу рассудить, что мне можно и чего нельзя? Это еще что за опекуны такие!
— Я не знаю, мне все равно,— очистить, так очистить.
Федор Иваныч не слушал ее и думал.
— А ты не говори ей про селедку. Очисть, а не говори.
— Что ж не говорить-то,— сказала Марья,— за обедом все равно вместе будете сидеть, она и отнимет.
— Да, это, пожалуй, верно. А больше ничего нет?
— Каша…— сказала Марья и поперхнулась.
— Каша!..— передразнил ее хозяин.— А нет того, чтобы еще что-нибудь приготовить. Должно быть, тебе н_е_к_о_г_д_а?— сказал он вдруг, иронически посмотрев на нее, и даже упер руку в бок и погладил бороду, лукавыми, пытливыми глазами глядя на Марью.— Должно быть, все у ворот стоишь да с кавалерами переглядываешься?
— Я не переглядываюсь,— сказала угрюмо Марья и при этом завернула нос к двери…
