… Клаус позвонил вечером и довольным голосом сообщил, что он уже прилетел из Берлина, заселился в свой «персональный» номер люкс в «Москве» и ждет меня в гости. Если можно, добавил он, чуть попозже – у него посетители.
Давно знаю этих его вечных «посетителей» с их кислыми рожами, глазами, полными этакой смеси униженности и горького презрения к окружающим, в потертых «лапсердаках» и нечищенной годами обуви. Они, каким-то чудом узнав о прибытии в Город богатого и тороватого немца, с утра роились у входа в отель, злобно переругиваясь между собой и лелея надежду выпросить пару сотен евро на какие-то неведомые миру гуманитарные проекты. Кстати, некоторым это удавалось…
Маленький секрет: чтобы тебя на входе не тормознула охранка, нужно с задумчивым видом открыть дверь слева, в тамбуре повернуть направо, потянуть на себя правую дверь, войти в фойе и сразу же, не оглядываясь по сторонам, идти к лифтам. Иначе начнется тягомотина с выяснением личности, обзвоном вечно занятого своими делами начальства и конечным выписыванием дурацких «карточек гостя». Во времена СССР «Москва» была чисто интуристовской гостиницей, охранялась гэбэшниками, и нынешние секьюрити с удовольствием копируют приемы своих предшественников с горячими руками и чистыми головами, или как их там.
В номере у Клауса царил обычный бардак, посетители только что ушли, перед этим намусорили, накурили и наплевали, как это и положено ленинградско-петербургской утонченной интеллигенции. На столе в беспорядке громоздились гостиничные тарелки, на некоторых чудом сохранились какие-то объедки. Клаус каждый раз привозил с собой килограммы дешевых немецких деликатесов, которые вечно голодные просители сметали в первый же день\
— Какие планы на вечер? – дипломатично поинтересовался я, впрочем, прекрасно зная, что сегодня моя очередь вести немецкого друга в ресторан. В прошлый раз он угощал меня в «Хаве Нагиле».
— План хорошо, — улыбнулся Клаус, — план пить пять капель и есть закуска, плёхо=муха! ( Ему кто-то когда-то соврал, что «бляха-муха» звучит как «плохая муха», в переводе на немецкий — шлехте флиге).
И вот мы отправились в самый шикарный в Городе ресторан русской кухни «Демидов». Русский зал был просто бесподобен – высокие сводчатые потолки, расписные стены, шикарная мебель, дорогущая гжельская посуда на столах, устланных пестрыми павлопосадскими платками. Голимые кич и понты, но иностранцам это очень нравилось.
Клаус раскрыл меню, положил рядом калькулятор и занялся любимым делом: объявлял блюда, переводил рубли в евро и комментировал результат. Лощеный официант неопределенного возраста стоял рядом, максимально изогнув спину в полной готовности всучить интуристу самые дорогие из невостребуемых обычно блюд. Не на того он напал!
— Зо, — мурлыкал Клаус, — устриц, трицат ойро. Это ест грабёш.…
— Свежайшие, только что с самолёта. – сладкоголосо пел официант
— Блини с кевиар, тфенаццать ойро, о мавйн готт…
— Блинчики горячие, поджаристые, икорка во рту тает!
— О, наш немецки айсбайн, пиатнаццат ойро, охо-хо!
— Рулечка свиная копченая, на темненьком пиве, с медом и зеленью, квашеной капусткой и картошечкой!
И так почти до конца меню, под дежурные «рыбка, мяско, икорка, салатик» широко улыбающегося служителя храма дорогой русской еды.
— Я не буду тебе разорить, — добродушно рассмеялся Клаус и слегка похлопал меня по коленке, — ми возмем что есть вкусно и недорого. – Битте, — обратился он к официанту, — русски квас, бутилка водка, селетка, грибочка, солени огурки и для горячее – два киев-котелета-картошка.
Официант попытался под шумок навязать что-то свое, но был отметен одним властным движением руки. Так что пришлось служителю ретироваться подобру-поздорову, вполголоса ругая знаменитую на весь мир тевтонскую скупость.
— Зо, — сказал Клаус, отваливаясь на спинку стула, — тот раз ми с тобой говориль открит шикарни русски ресторант. Ти не пере… пири… думаль, а? – Он шутливо погрозил мне пальцем.
— Нет, не передумал, — ответил я. – И уже нашел для этого отличное помещение в самом центре Города. Завтра мы можем его посмотреть.
Он внимательно посмотрел на меня и уже приготовился что-то сказать. Но в этот момент прибыл наш официант, нагруженный закусками и напитками…
Зал постепенно заполнялся гостями, в основном это были иностранцы – немцы, финны, англичане. Разноязыкая речь органично вплеталась в пестрый интерьер, хорошо одетые люди болтали, выпивали, закусывали.
В урочное время в зал ввалился целый табор цыч сган с их красными рубахами, разноцветными шалями, скрипками и гитарами. Они честно пропели свой обкатанный годами репертуар, похватали с рук подношения и мгновенно пропали за высокими дверями. Гости были довольны.
А на следующий день мы с Клаусом отправились смотреть то, что в недалеком будущем должно было стать совершенно новым явлением в питерском ресторанном бизнесе…
