…Матвей выскочил из продуктовой лавки. Карманы куртки у него с обеих сторон длинно и выпукло оттопыривались, а в руке он держал завязанный сверху полиэтиленовый пакет.
– Слушайте, мужики, – сказал Матвей, обращаясь к Илье и Николаю Ивановичу, и облизнул губы. Николай Иванович смотрел на него полковничьим взором. – Я вот тут взял… что было. Тяпнем, а? Выручайте.
– Прямо здесь?! – спросил Николай Иванович и оглянулся.
– А закусить? – спросил Илья и тоже оглянулся.
– Закусить есть! – И лохматый Матвей потряс перед ними мокрым кульком. – Огурцы солёные. Говорят, здесь какие-то офигенные огурцы!..
– Вон там за углом чудесная лавочка поставлена, – на ходу говорил Николай Иванович. – Мы там разместимся.
Моментально они домчались до «чудесной лавочки», и Матвей извлёк из одного кармана поллитровку, а из другого пузатую зелёную минеральную воду.
– Запивать будем? – усомнился Николай Иванович. – По-аглицки?
Илья ещё раз оглянулся. Пить с незнакомыми людьми в одиннадцатом часу утра на лавочке ему было внове.
– А разлить?
– Есть, всё есть!..
Появились пластмассовые стаканы, водка забулькала, и командир приказал:
– Ну, взяли!
Матвей маялся, морщился и отворачивался, Илье было интересно и весело, а Николай Иванович делал дело.
– За что пьём? А! За знакомство и за то, чтоб в другой раз без последствий!..
И опрокинул водку в себя. Илья тоже опрокинул, а Матвей глотнул, задышал ртом и припал к минеральной воде.
– Что такое?! – тоном врача, распекающего пациента, воскликнул Николай Иванович. – До дна, до дна!
– Не могу я, противно мне!
– А вчера было не противно?! Давай, давай, как лекарство!
Матвей с усилием проглотил водку и зашарил в уже развязанном пакете.
– Огурцы на самом деле первый сорт, – хрустя, сказал Николай Иванович. – Интересно, что такое они в маринад кладут?..
Илья тоже взял холодный и плотный огурец в налипших укропных семечках, откусил и стал жевать.
От водки в животе моментально сделалось горячо и просторно, а от огурца солоно и терпко – хорошо!
– Ну, ещё по одной и вперёд! К искусству!
– Водку пьёте? – спросили рядом, и все трое оглянулись.
Утренняя собеседница Ильи Субботина, глубоко засунув руки в карманы кожаного «бомбера», с интересом взирала на водку и пакет с огурцами.
– Мне нальёте?
Николай Иванович засомневался, и видно было, что он сомневается.
– Девушкам по утрам пить не полагается, – наконец сказал он.
– Да ладно! У нас уже сто лет равноправие!
– У вас, может быть, и равноправие, – отчеканил Николай Иванович, – а у нас нет.
– Да я водки выпила больше, чем вы за всю жизнь!
– Николай Иванович, – вмешался Илья. – Вы затягиваете эпизод. Налейте ей, и дело с концом.
– А я больше не буду, – испуганно сказал Матвей, сделал шаг назад, наступил Илье на ногу и не заметил. Илья поморщился и посмотрел. На мокром кеде отпечатался след чужой рифлёной подошвы. – Я вот лучше огурчика!..
Джентльмен пожал плечами – недовольно – и разлил по стаканам оставшуюся водку.
Илья дожевал свой огурец и вытащил из пакета ещё один.
– Как вас зовут?
– Ангел, – ответила деваха.
– Всем здоровья до ста лет, – четко объявил джентльмен.
Деваха фыркнула, широко разинула белозубую пасть и лихо выплеснула туда водку. Илья наблюдал с интересом. Выплеснув, деваха, ясное дело, начала надсадно кашлять, мотать головой и выпучивать глаза. Свалявшиеся, как войлок, хвосты её причёски мотались по сторонам.
Николай Иванович покачал головой с осуждением, отвернулся и захрустел огурцом. Илья аккуратно поставил пустой стакан на лавочку, подумал – деваха задыхалась и хрипела – и с силой постучал её по спине. Она сдавленно всхрюкнула и качнулась вперёд.
– Вы если чего-то не умеете, – поучительным тоном произнёс профессор Субботин, – так не делайте или сначала научитесь!
– По… шёл… ты! – пролаяла страдалица.
Она всё продолжала кашлять, профессор опять учтиво постучал. Из-за воротника её негнущейся и громоздкой, как стог, куртки вылезла наивная белая магазинная бирка. Илья заправил бирку – профессор терпеть не мог неаккуратности!..
Побросав в урну пластмассовые стаканчики и пустую поллитровку, они устремились за экскурсией и нагнали её в нижнем этаже красного кирпичного дома, на котором значилась вывеска, что это – музей…
