— С ангелом, Софья Дмитриевна, честь имею вас поздравить. Позвольте в сей день Веры, Надежды, Любви и Софии вам пожелать, чтобы ваша вера в любовь вашего супруга была так же крепка, как незыблемый гранит, а надежда на крупный выигрыш по пятипроцентному билету оправдалась в следующий же тираж. Что же касается до Софии, то есть премудрости, то вы ее сами собой олицетворяете не по наименованию только, но и на деле. Все сие мы видим в образцовом порядке вашего дома.
— Очень вам благодарна. Только вы уж насчет дома-то оставьте… Представьте вы себе, что мы как приехали с дачи, до сих пор не можем устроиться: даже занавески на окнах не повешены.
— Занавески, наплевать-с. И при занавесках может быть беспорядок, а я касательно того, что дом ваш всегда яко чаша переполненная, так и пенится избытком содержимого. Позвольте вам вручить пирожную сладость в виде хлеба-соли.
— Ах, что вы это! Напрасно беспокоитесь. А мы, должна вам сказать, при нашем неустройстве и гостей к себе сегодня не звали. Даже от стыда за наш беспорядок хотела всем отказывать, что, дескать, дома нет, в Новгород на богомолье уехала. Впрочем, милости просим. Покорнейше прошу садиться.
— Пирог, доложу, отменный. У Вебера взял. Немка продавщица сказала, что там что-то особенное внутри. Извольте только кушать на здоровье. У обедни изволили быть?
— Была. Да что, только срам один. Все поздравляют, а я к себе позвать не могу. Видите занавески-то… Вот и шторы не везде повешены. Начали у мужа в кабинете перебивать диван, материю содрали, а обойщик до сих пор еще не идет.
— А зачем зов, сударыня? Зов великое дело. К хорошим же и добрым людям и без зова придут. Ободранный диван тоже не при чем. Ежели в стуколку сразиться, то и сидя на ободранном можно. Еще иногда счастливее так-то. Я вот недавно у свояка на новой триповой мебели шестьдесят три рублика простукал.
— Курить не хотите ли?
— Покурить покурим-с. А я бы попросил бы у вас махонькую рюмочку водчишки. Час адмиральский, и вонзить в себя одну-единственную смерть хочется.
— С удовольствием. Хоть мы сегодня к себе никого не звали, но водка есть. Даже и пирог пекли. Только уж вы извините, что не с сигом и вязигой, а просто с капустой. Думаю: никого из гостей не будет, так зачем же? Сиги-то нынче полтора рубля маленькие, к вязиге приступу нет. Картофель и тот рубль четверик. Ну, когда это бывало?
— Уж и не говорите! Ужас, ужас. Просто словно перед светопреставленьем. А что насчет пирога с капустой — не беспокойтесь… С капустой-то я еще лучше… Особливо, ежели к нему паюсной икорки… Наверно, уж у вас есть?
— Нет, но я сейчас пошлю. Икра-то также в цене ужасной.
— Ежели посылать, то не стоит-с… Зачем же беспокоиться?
— Что за беспокойство! Девушка живым манером сбегает. Только предупреждаю: водку вам придется пить одному, потому мужа дома нет. Он в должности. «Никого, говорит, Сонюшка, мы к себе не звали, так я пойду».
— Жаль, жаль. Ну, да мы с графином чокнемся, а с груздочком насчет крепости поговорим.
— Представьте себе: ведь и груздочков я не покупала.
— А вот за икоркой-то будете посылать, так уж велите, кстати, и груздочков захватить. Груздочек вперемешку с селедочкой чудесно. Селедочка-то уж наверное есть?
— А вот я сейчас велю очистить. Да курите, пожалуйста!
Именинница ушла в другую комнату. До ушей гостя долетело ее восклицание: «Вот черт-то принес! Ни крестом, ни пестом отвязаться нельзя!» Гость проглотил эту пилюлю и в свою очередь прошептал: «Жадная тварь! Ну, да ладно, не отвертишься! И дернула меня нелегкая пирог ей принести!»
Явился второй гость и поздоровался с первым.
— Дома именинница-то?
— Дома, только насчет угощения хочет отъехать. Самым нахальным образом закуску у ней выманил. И представьте, какая подлость: нарочно занавеси и шторы на окна не вешали, чтоб гостей к себе вечером не звать
— Ой!? А я ей пару арбузов вместо хлеба-соли принес. Вон там в прихожей лежат.
— Можете вы думать, ведь и я такого же дурака сломал с сладким пирогом.
— Когда так, я свои арбузы не отдам ей. Помилуйте, зачем же? Если я делаю приношение, то рассчитываю так, что могу вечером время провести и угоститься. Тогда я лучше эти арбузы Вере Афанасьевне.. Она хоть сплетница и рассказывала моей жене о какой-то городовихе, с которой будто бы я нахожусь в любовной связи, но все-таки у ней сегодня кухмистер ужин из трех блюд стряпает. Как только унесу я обратно эти арбузы? — задумался он.— Ведь она, пожалуй, потом выйдет провожать меня в прихожую, так при ней-то будет как-то неловко. Скажет: вот принес и обратно арбузы несет.
— А вы хватайте арбузы и уходите сейчас. Как будто бы вас здесь и не было.
— Но ведь вы говорите, что все-таки закуску успели у ней вытянуть. Рюмку-то водки при закуске и я выпил бы теперь с удовольствием. Особенно за компанию с вами. Знаете что: мы будем уходить вместе, а вы скажите ей, что эти арбузы ваши, что ей вы пирог принесли, а другой имениннице пару арбузов несете. Можете вы это сделать?
— Да она видела, что я пришел с одним пирогом и без арбузов.
— Ах, какая жалость! А ведь арбузы-то какие! Восторг!
— Тогда хватайте их, уходите скорей, отдайте их дворнику на хранение и потом снова вернитесь, чтоб закусить.
— Отлично! Да вы, батюшка, совсем гениальный человек на всякие изобретения!
Гость выскочил в прихожую, схватил арбузы, но тут же натолкнулся на хозяйку.
— Иван Петрович! Ах, боже мой! Я даже не слыхала, как вы и позвонились… Даже с арбузами вместо хлеба-соли… Напрасно только вы так балуете именинницу, право, не за что. Сегодня я именинница сухая, без угощения. Впрочем, спасибо.
Картина.
