Начало девяностых. Я тогда еще не жил в этой деревне, эту историю мне рассказали соседи.
В деревню приехала большая семья цыган, и с этого момента местная жизнь превратилась в какое-то подобие ада на земле. Ромалэ захватили пустующую избу на окраине и начали свои ежедневные вылазки за пропитанием насущным. Из селянских погребов выгребались подчистую овощи и варенья-соленья, со дворов тянулось почти что белым днем все, что только можно было использовать либо продать: дрова, инструменты, живность, вплоть до ржавого болта, который можно было бы сдать на металлолом.
Нельзя сказать, что деревенский люд смотрел на эти безобразия сквозь пальцы. Обращались к районным властям, писали заявления в милицию. Но опытные пришельцы здорово умели, как говорится, прятать концы в воду: во время проверок ничего из награбленного обнаружить не удавалось. А во время очных ставок с сельчанами — делали большие глаза и клялись всеми своими цыганским богами, что они совсем не при делах, живут тихо-мирно, никого не трогают. И очень, мол, странно слышать от этих уважаемых людей такие бесстыдные наговоры…
Дальше-больше. Новые соседи завели подпольную торговлю паленой водкой. Вся местная алкашня, пугая местных жителей своим растерзанным видом, слонялась по деревне, выпрашивая рубли, чтобы покупать отвратительное пойло, травиться им, валяться без сознания, и, очухавшись, все-таки опять брести к дому на окраине, лихорадочно сжимая в потных кулаках измятые рубли.
Потом наступил черед наркотиков. В деревню потянулись толпы непонятных личностей со стеклянными глазами и заплетающимися языками. По всей деревне валялись одноразовые шприцы и словившие суровый кайф торчки.
Милиция на все отчаянные мольбы навести хоть какой-то порядок – хранила ледяное молчание. Ходили слухи, что все местные сотрудники МВД вкупе с госчиновниками куплены цыганской мафией на корню. Деревня, еще недавно жившая спокойной, безмятежной жизнью, сейчас напоминала корабль, получивший роковую пробоину и медленно идущий ко дну.
И тогда народ сказал – хватит! Если власти не могут нам помочь, мы поможем себе сами. И собрали сход, на который силой доставили воров-наркоторговцев. Женщины кричали и плакали, грозили кулаками, хватали пришельцев за шиворот. Мужики с каменными лицами молчали, но, когда шум поутих, высказали свой ультиматум: если через неделю цыгане не покинут деревню – их дом сожгут вместе с паленым и наркотическим зельем, а самих прогонят с дрекольем.
Цыгане молча выслушали всё, потом развернулись и ушли восвояси. А наутро разведчики-пацаны доложили: проклятая изба пуста, ее жильцы ушли ночью, взяв с собой самое необходимое.
Жизнь быстро вошла в привычную колею. Алкаши и наркоманы пропали так же внезапно, как и появились, воровство прекратилось. Люди могли, как и прежде, спокойно гулять по центральной улице, уже не запирали на два висячих замка свои дома и погреба.
И только старожилы иногда вздрагивают, если в лицах приезжих незнакомых людей им видятся цыганские черты…
